– Простите… Все в порядке. – Я прочистил горло, провел носовым платком по лбу и послал Лори, как мне показалось, ободряющий взгляд. – Наверное, не выспался.
– Мне не хотелось бы оставлять вас, если вам нехорошо. А я очень хотел остаться один.
– Ничего, ничего, я уже в порядке. Честное слово.
Я подошел к двери в коридор и открыл ее, пропуская Лори. Все еще озадаченная, она обошла коляску, и мое помраченное сознание стало чуть проясняться. Я вспомнил, как она представилась мне большой сияющей золотой пантерой.
– У вас было такое лицо… Словно вы ели самое восхитительное в мире мороженое, но это приносило вам жестокую головную боль. Удовольствие и боль.
– Неудивительно, что я показался вам больным, – сказал я.

23

Ну, точно, переутомился, признался я себе. Когда я думал о чем-либо другом, кроме состояния Стар, это вызывало во мне чувство вины, и в то же время прекрасная незнакомка по имени Лори Хэтч бессознательно затронула во мне некие струны и вызвала десятисекундное помрачение. С другой стороны, очень может быть, близился очередной припадок. Силуэт доктора Барнхилла то расплывался, то появлялся в фокусе. Глядя поверх его инопланетянской головы, я увидел, что в отделение входит женщина, присутствие которой показалось бы более уместным на углу Десятой стрит и Второй авеню. Темные, чуть рыжеватые волосы развевались вокруг ее славного круглого лица с шаловливо-лукавым выражением глаз, опаловая туника была застегнута от талии до шеи над широкими черными брюками. Мне отчего-то стало легче на душе еще до того, как я понял, кто она. Сьюки Титер выглядела как магарани Maharanee (инд.) – супруга магараджи.

. Доктор Барнхилл быстро шел вдоль боксов, и магарани энергично устремилась вперед. Глядя ей вслед, я мысленно слышал аккомпанемент множества тоненьких колокольчиков.
Как океанские лайнеры, Нетти и Мэй грациозно и величаво развернулись и направились к пологу.
– Полагаю, вы Сьюки Титер? – Я протянул руку.
– Мальчик мой, здравствуй. – Она крепко обняла меня. От ее волос исходил едва уловимый аромат мяты и сандала. – Я бы, конечно, давно уже примчалась, но мне, представляешь, надо было повторить наизусть «Геттисбергскую речь» Самая знаменитая речь президента Линкольна, которую он произнес 19 ноября 1863 года на открытии национального кладбища в Геттисберге; вошла в энциклопедии как образец мудрости и выразительности.

, а потом забрать машину из ремонта! – Она отступила на шаг. – Я так благодарна тебе за звонок. А сам ты… Ты невероятно… Бог мой! Ты просто чудо, вот ты кто!
– Вы тоже чудо.
Доброжелательное лицо Сьюки покрылось румянцем. Широко поставленные, лучистые глаза были разного цвета: правый – зеленовато-голубой, левый – зеленый, как нефрит.
– Рассказывай все-все.
Я почти закончил говорить, когда Нетти отдернула полог в сторону и выплыла из бокса, а за ней следовала Мэй.
– Тетя Нетти, – сказал я, – вам приходилось встречаться с давней подругой Стар Сьюки Титер?
– Приходилось. Вы мне все крыльцо засыпали сигаретным пеплом.
– Мне искренне жаль, что со Стар такое случилось, тетя Нетти, – сказала Сьюки и прошла в бокс.
Немного погодя Нетти резко кивнула и словно обратилась в камень:
– Все ясно.
– Что ясно?
Нетти обожгла меня взглядом, который обычно называют убийственным:
– Ты звонил Тоби Крафту.
– По-моему, ему следует знать, – сказал я.
К нам приближался мужчина с серым, щербатым лицом, в очках с темно-коричневыми стеклами, одетый в отвратительный клетчатый, явно не по сезону теплый пиджак. Его туловище напоминало сигарный окурок. Зачесанные назад – в стиле Джорджа Вашингтона – седые волосы на несколько дюймов не доставали до плеч. Под строгим, неправдоподобно маленьким узлом невообразимого галстука морщился гармошкой воротник рубашки, которую он носит уже как минимум неделю.
– Кто следующий? – спросила Нетти. – Мистер Джон Диллинджер?
– О, а вот и Тоби Крафт, – сказала Мэй. – Легок на помине…
Сьюки Титер раздвинула в стороны полог, и тетушки как по команде разом посторонились. Горе словно затуманило присущую Сьюки блистательность.
– Позвони мне вечерком, хорошо? А если вдруг что-то изменится раньше – тоже звони. – Она вытерла слезы, не отрывая от меня взгляда. Своеобразие цвета ее глаз создавало впечатление, будто я смотрю одновременно на двух людей, заключенных в одно тело.
Сьюки кивнула и пошла по проходу. Глаза Тоби, увеличенные оптикой до размеров куриных яиц, не отрывались от блузки на ее груди.
– Сорви эти крышки люков с его носа, он станет еще страшней, – пробурчала Мэй.
При ближайшем рассмотрении лицо Тоби напоминало домашний сыр.
– Славная девочка. На редкость хороша. Ну, здравствуй, молодой человек! Рад тебя видеть. Спасибо, что позвонил.
Он протянул белую пухлую лапу, обильно покрытую серебристым пушком.
– Каков молодец, приехал, да? – Тетушки не ответили. Он выпустил мою занемевшую руку. – Эх, мне бы твою молодость на двадцать четыре часа. Больше не прошу – только на двадцать четыре часа. Ладно, черт, – по крайней мере, хоть волосы я сохранил. Ну, как Стар?
Я вкратце описал ему ситуацию.
– Хреново дело. – Он провёл рукой по волосам. – Надо бы показаться ей.
– Я пойду с тобой, – сказала Мэй, взяла его за руку, и оба скрылись за пологом.
– Тетя Нетти, – зашептал я, – вы должны быть в курсе: ваша сестра стащила кое-какие вещи со стола медсестер. Что происходит?
Она взглянула на меня скорее огорченно, чем разгневанно, и потянула в дальний конец помещения.
– Тебе следовало бы знать, дружок: то, что делает твоя тетя Мэй, абсолютно тебя не касается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194