ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Правильное место оказалось тем самым, которого я всегда наиболее опасался, так что все складывалось не так уж плохо. В мои дни рождения я звонил на работу, сообщал, что не приду в связи с плохим самочувствием, и оставался лежать в постели.
Именно тогда, в разгар моей спокойной и упорядоченной жизни, меня стала мучить тревога о матери.
12
Тревога эта поначалу дала о себе знать как своего рода предчувствие. Через несколько месяцев после переезда в Нью-Йорк я позвонил тетушке Нетти и спросил, нет ли каких вестей от Стар. Никаких, сказала Нетти, а у тебя? Я ответил ей, что беспокоюсь, и сообщил номер своего телефона.
– Эта девчонка сделана из железа, – сказала Нетти. – Вместо того чтобы волноваться за свою мать, тебе для разнообразия следовало бы поволноваться за себя самого.
Я уверил себя: Нетти обязательно позвонит мне, если случится что серьезное. Нетти обожала всякие бедствия, так что сигнал тревоги выдаст своевременно. А что, если Стар сама не поднимет тревогу и не предупредит тетку? Я снова позвонил Нетти. Она сказала, что мама в Ист-Сисеро.
– Дает концерты, – доложила она, – с двумя старыми жуликами.
Я попросил у нее номер телефона Стар, но Нетти, оказывается, потеряла его, а имена двух старых жуликов припомнить не смогла. Они владели ночным клубом, но и название клуба она тоже благополучно запамятовала.
– Да это и неважно, – сказала она. – Стар даст знать, если ей понадобится помощь, а если что-нибудь стрясется с нами, просить ее не придется – сразу примчится сюда. Она узнает. Данстэны всегда обладали даром ясновидения, и Стар тоже досталось немного. И тебе, кстати, тоже. Я так думаю.
– Ясновидение? – переспросил я. – Это для меня новость.
– Ты просто не слышал байки о своей семье, потому и новость. Говорят, с моим отцом никто не садился играть в карты, потому что он видел, что у других на руках.
– А вы сами-то в эти байки верите? – спросил я.
– Ты бы удивился, узнав о некоторых вещах, в которые я верю, – мягко рассмеялась Нетти.
Однажды ночью мне приснилось, что в доме на Вишневой улице я тихонько забрался в кровать к маме и услышал, как она пробормотала имя или слово, прозвучавшее как «Райнхарт». Частью сна было понимание того, что я сплю, а частью понимания было переживание заново момента из далекого детства. Мои тревоги снова улеглись, хотя нырнувшая в подсознание тревога тотчас всплывала, лишь только я оставался в квартире один, особенно в те минуты, когда я занимался чем-то, что напоминало мне о матери, – например, мыл посуду или слушал записи Билли Холидей. В начале третьей недели мая я попросил разрешения отгулять по семейным обстоятельствам все накопленные больничные Количество дней в году, которое служащий может не приходить на работу без объяснения причин отсутствия.
. Мой босс предложил взять столько, сколько мне требуется, и быть на связи. Я начал набивать спортивную сумку вещами в ту же минуту, как переступил порог квартиры.
Не думаю, что в голове моей тогда имелся конкретный пункт поездки. Мне никогда не приходило в голову, что под давлением беспокойства я возвращался в знакомое с детства состояние самозащиты. И одновременно с этим, как я уже упоминал, я четко сознавал, куда еду и зачем. В тот самый момент, когда Стар садилась в автобус «Грей-хаунд», а я сидел в кабине шестнадцатиколесного автопоезда «Нэйшнуайд пейпер», державшего курс на Флэгстафф, и с удовольствием обсуждал положение афроамериканцев в США с водителем, мистером Бобом Мимсом, мои защитные барьеры рухнули и в жизнь ворвалась действительность. Стар призвала остатки сил, чтобы самостоятельно вернуться домой, и я ехал туда же, чтобы быть с ней рядом в момент ее смерти. Как только Боб Миме узнал, зачем я еду в Эджертон, он изменил свой обычный маршрут, чтобы довезти меня до мотеля «Комфорт» к югу от Чикаго.
Я битый час безуспешно голосовал на обочине шоссе, потом пошел в отель и взял номер. Был вечер, и все агентства по прокату автомобилей закрылись. В баре отеля я разговорился с молодой ассистенткой окружного прокурора из Луисвилля по имени Эшли Эштон, которая, похоже, приканчивала уже второй стаканчик. Когда она произнесла свое имя по буквам и поинтересовалась, не думаю ли я, что: а) оно вычурно и б) чересчур пикантно для судебного обвинителя, – я решил, что стаканчик перед ней, скорее всего, третий. Если вам, посоветовал я, не по душе ухмылки обвиняемых, услышавших на суде ваше имя, можете ответить той же ухмылкой, зачитывая им приговор. Отличное предложение, сказала она, не хочу ли я услышать еще одно?
Ого, подумал я, три как минимум, и сказал:
– Мне завтра уезжать ни свет ни заря.
– Мне, кстати, тоже. Пойдем отсюда. Если я посижу здесь еще немного, кто-нибудь из этих парней начнет приставать.
Кроме нас в баре сидели: два тяжеловеса с седеющими бородами, одетые в кожаные байкерские жилетки; паренек в футболке с надписью «По паре пива…»; двое парней с массивными цепочками на шеях и наколками, выглядывающими из-под коротких рукавов спортивных рубашек; бледнющий доходяга в дешевом сером костюме, напоминающий серийного убийцу, пришедшего сюда передохнуть от трудов неправедных. Все они таращились на Эшли, как свора голодных псов.
Я проводил ее по коридорам длиной, как показалось, не менее полумили. Она бросила на меня лукавый вопросительный взгляд, открывая дверь своего номера, и я вошел за ней следом.
– И все же – кто ты, Нэд Данстэн? Извини за нескромность, но одежда твоя выглядит так, будто ты путешествуешь автостопом.
Я рассказал ей вкратце, что узнал о болезни матери в то время, как развлекался путешествием автостопом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194
Именно тогда, в разгар моей спокойной и упорядоченной жизни, меня стала мучить тревога о матери.
12
Тревога эта поначалу дала о себе знать как своего рода предчувствие. Через несколько месяцев после переезда в Нью-Йорк я позвонил тетушке Нетти и спросил, нет ли каких вестей от Стар. Никаких, сказала Нетти, а у тебя? Я ответил ей, что беспокоюсь, и сообщил номер своего телефона.
– Эта девчонка сделана из железа, – сказала Нетти. – Вместо того чтобы волноваться за свою мать, тебе для разнообразия следовало бы поволноваться за себя самого.
Я уверил себя: Нетти обязательно позвонит мне, если случится что серьезное. Нетти обожала всякие бедствия, так что сигнал тревоги выдаст своевременно. А что, если Стар сама не поднимет тревогу и не предупредит тетку? Я снова позвонил Нетти. Она сказала, что мама в Ист-Сисеро.
– Дает концерты, – доложила она, – с двумя старыми жуликами.
Я попросил у нее номер телефона Стар, но Нетти, оказывается, потеряла его, а имена двух старых жуликов припомнить не смогла. Они владели ночным клубом, но и название клуба она тоже благополучно запамятовала.
– Да это и неважно, – сказала она. – Стар даст знать, если ей понадобится помощь, а если что-нибудь стрясется с нами, просить ее не придется – сразу примчится сюда. Она узнает. Данстэны всегда обладали даром ясновидения, и Стар тоже досталось немного. И тебе, кстати, тоже. Я так думаю.
– Ясновидение? – переспросил я. – Это для меня новость.
– Ты просто не слышал байки о своей семье, потому и новость. Говорят, с моим отцом никто не садился играть в карты, потому что он видел, что у других на руках.
– А вы сами-то в эти байки верите? – спросил я.
– Ты бы удивился, узнав о некоторых вещах, в которые я верю, – мягко рассмеялась Нетти.
Однажды ночью мне приснилось, что в доме на Вишневой улице я тихонько забрался в кровать к маме и услышал, как она пробормотала имя или слово, прозвучавшее как «Райнхарт». Частью сна было понимание того, что я сплю, а частью понимания было переживание заново момента из далекого детства. Мои тревоги снова улеглись, хотя нырнувшая в подсознание тревога тотчас всплывала, лишь только я оставался в квартире один, особенно в те минуты, когда я занимался чем-то, что напоминало мне о матери, – например, мыл посуду или слушал записи Билли Холидей. В начале третьей недели мая я попросил разрешения отгулять по семейным обстоятельствам все накопленные больничные Количество дней в году, которое служащий может не приходить на работу без объяснения причин отсутствия.
. Мой босс предложил взять столько, сколько мне требуется, и быть на связи. Я начал набивать спортивную сумку вещами в ту же минуту, как переступил порог квартиры.
Не думаю, что в голове моей тогда имелся конкретный пункт поездки. Мне никогда не приходило в голову, что под давлением беспокойства я возвращался в знакомое с детства состояние самозащиты. И одновременно с этим, как я уже упоминал, я четко сознавал, куда еду и зачем. В тот самый момент, когда Стар садилась в автобус «Грей-хаунд», а я сидел в кабине шестнадцатиколесного автопоезда «Нэйшнуайд пейпер», державшего курс на Флэгстафф, и с удовольствием обсуждал положение афроамериканцев в США с водителем, мистером Бобом Мимсом, мои защитные барьеры рухнули и в жизнь ворвалась действительность. Стар призвала остатки сил, чтобы самостоятельно вернуться домой, и я ехал туда же, чтобы быть с ней рядом в момент ее смерти. Как только Боб Миме узнал, зачем я еду в Эджертон, он изменил свой обычный маршрут, чтобы довезти меня до мотеля «Комфорт» к югу от Чикаго.
Я битый час безуспешно голосовал на обочине шоссе, потом пошел в отель и взял номер. Был вечер, и все агентства по прокату автомобилей закрылись. В баре отеля я разговорился с молодой ассистенткой окружного прокурора из Луисвилля по имени Эшли Эштон, которая, похоже, приканчивала уже второй стаканчик. Когда она произнесла свое имя по буквам и поинтересовалась, не думаю ли я, что: а) оно вычурно и б) чересчур пикантно для судебного обвинителя, – я решил, что стаканчик перед ней, скорее всего, третий. Если вам, посоветовал я, не по душе ухмылки обвиняемых, услышавших на суде ваше имя, можете ответить той же ухмылкой, зачитывая им приговор. Отличное предложение, сказала она, не хочу ли я услышать еще одно?
Ого, подумал я, три как минимум, и сказал:
– Мне завтра уезжать ни свет ни заря.
– Мне, кстати, тоже. Пойдем отсюда. Если я посижу здесь еще немного, кто-нибудь из этих парней начнет приставать.
Кроме нас в баре сидели: два тяжеловеса с седеющими бородами, одетые в кожаные байкерские жилетки; паренек в футболке с надписью «По паре пива…»; двое парней с массивными цепочками на шеях и наколками, выглядывающими из-под коротких рукавов спортивных рубашек; бледнющий доходяга в дешевом сером костюме, напоминающий серийного убийцу, пришедшего сюда передохнуть от трудов неправедных. Все они таращились на Эшли, как свора голодных псов.
Я проводил ее по коридорам длиной, как показалось, не менее полумили. Она бросила на меня лукавый вопросительный взгляд, открывая дверь своего номера, и я вошел за ней следом.
– И все же – кто ты, Нэд Данстэн? Извини за нескромность, но одежда твоя выглядит так, будто ты путешествуешь автостопом.
Я рассказал ей вкратце, что узнал о болезни матери в то время, как развлекался путешествием автостопом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194