– Я читал по его губам. Он что-то сказал о золотом кубке. А потом он сказал: «Мы дым из пушечного жерла».
– Вы слышали это раньше?
– О да! Да, приходилось. Я слышал это не один раз. – Голос его чуть дрожал. – В детстве…
Откуда-то из глубины леса к нам стали приближаться тяжелые шаги. Кордуэйнер обернулся с трудом, скорбный и неподвижный, будто его шея стала единой колонной с позвоночником Танцующий проблеск света, качаясь и подпрыгивая, двигался в нашем направлении.
– Люди из города, – сказал я. – Они идут, чтобы сжечь его. Лет за сто пятьдесят до этого то же самое произошло в Провиденсе.
– Говард Данстэн никогда не жил в Провиденсе.
– Один из его предков построил дом, который люди прозвали «Страшным домом». Сильвэйн Данстэн перевез его сюда по кирпичику.
Свет разделился: теперь ясно были различимы огни трех факелов, приближавшихся из-за деревьев. Кордуэйнер дернул меня в укрытие между двух кленовых стволов.

120

Факелы растянулись полукружьем, как огни рампы, и двигались к нам сквозь лес. Порой раздавалось шипение листьев, попадавших пламени на язык. Кордуэйнер нырнул еще дальше в лес. Он не обращал на меня никакого внимания – его уже не волновал даже сам факт моего существования.
Вел людей Карпентер Хэтч, который теперь был старше и тучнее, чем на Вэгон-роуд. Если б не факел в руке и искаженное жаждой мести лицо, он выглядел бы типичным напыщенным толстосумом-ничтожеством, каким всегда стремился стать. В трех футах позади и по бокам от него шагала пара мужчин, разделенных как взаимным отвращением, так и социальным положением. Мрачный лысеющий мужчина лет на десять старше и почти на фут выше Карпентера Хэтча был, скорее всего, Сильвестром Милтоном. Коротышка Феррети Ля Шапель суетливо поспешал рядом, стараясь не отставать.
Мы с Кордуэйнером пробирались за дубами футах в двадцати перед ними. Тяжело дыша, Кордуэйнер наблюдал, как, высоко подняв над головой факел, человек с искаженным ненавистью лицом приближался к нам – человек, который, как думал Кордуэйнер, был его отцом. Факел Мил-тона вновь поджег гроздь листьев низко нависшей ветки.
– Смотрите, мистер Милтон, – сказал Ля Шапель.
– Заткнись, Коротышка, – отрезал Милтон. Выскочив из-за дерева, Кордуэйнер стал на их пути. Трое мужчин остановились, на пару секунд опешив, будто перед ними вдруг появилась отрезанная голова.
Карпентер Хэтч, оправившись от замешательства, рявкнул:
– Убирайтесь отсюда! Это дело вас не касается.
– Он видел нас, – сказал Милтон.
– Не трясись, Сильвестр, взгляни как следует на этого старика, – успокоил его Хэтч. – Он же полоумный дегенерат, – и звонким голосом добавил: – Послушай, старина. Ты больше не работаешь на мистера Данстэна. Он серьезно согрешил и должен быть наказан. У меня в кармане пятьдесят долларов, это большие деньги, но они могут стать твоими, если ты сейчас уйдешь отсюда и будешь держать язык за зубами.
Кордуэйнер застонал и бросился на них. Милтон и Ля Шапель пустились наутек, бросив факелы. Карпентер Хэтч глянул через плечо, отскочил назад и швырнул свой в Кор-дуэйнера. Прежде чем Кордуэйнер успел подхватить его в воздухе, Карпентера уже след простыл Я выскочил из укрытия и затоптал загоревшуюся траву. Кордуэйнер держал факел над головой, прислушиваясь к звукам панического отступления. Плечи его вздымались и опадали, как поршни. Я не мог понять, рыдал он или просто тяжело дышал.
Кордуэйнер резко повернулся и кинулся к дому. Попадая в пламя факела, над его головой трещали и шипели листья.
Когда я выбежал из леса, Кордуэйнер метался вдоль стены дома и кричал. На щеках его блестели слезы. Когда я приблизился к нему на шесть футов, лицо Кордуэйнера вдруг закаменело от потрясения, а затем оживилось – он узнал меня. Страдальческий рев вырвался из перекошенного рта:
– Ты знаешь, что он со мной сделал?!
– Он лгал вам, – проговорил я.
Сжимая факел как копье, Кордуэйнер бросился к краю луга и там начал кружить. Он что-то искал, но я поначалу не понял этого и подумал, что старик впал в животное бешенство. На втором круге он упал на колени и выкопал длинный, гладкий, испачканный землей камень. Затем левой рукой он поднял факел и устремился назад, к дому. Проплыв по воздуху, словно диск, камень врезался в окно, расплескав стекло брызгами сверкающих осколков. Второй широкий замах – ив разбитое окно полетел факел.
Кордуэйнер завертелся на месте, вскрикивая то ли от возбуждения, то ли от непереносимой душевной муки. Он взглянул на меня, но увидел только пару факелов в моих руках: выхватив их, он поспешил к фронтону дома.
В портике загорелся свет. Оглушительно лязгнув, отошел засов, и входная дверь распахнулась, явив пустой коридор перед комнатой, в которой меж стопками книг взлетали языки пламени.
– Где он?! – вскричал Кордуэйнер.
В освещенные окна фасада я увидел седовласого Говарда, легкими шагами идущего к порогу комнаты, в которой Кордуэйнер получал свои уроки безумия. В окне над портиком показался слабый свет, струившийся откуда-то из глубины дома Я услышал – или вообразил, что услышал, – звук, напоминающий писк летучих мышей. Узкие огненные ручейки побежали через пол кабинета и, подпитанные ночным воздухом, взвились и хлынули в коридор.
– Он идет на чердак, – сообщил я Кордуэйнеру; тот обратил на меня яростный взгляд. – Там и все остальные. Вы, наверное, слышали, как Карпентер и Элли шептались о них.
Задыхаясь, Кордуэйнер проговорил:
– «Осьминог, сороконожка, что-то вроде паука…» Мы чуть отступили от стены и взглянули наверх. Окна чердака окрасились золотисто-желтым светом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194