Потом он опустил глаза и увидел красное, мокрое лицо парня. Их глаза встретились. Мгновенье Ибрагим Али смотрел в лицо Джелали. Он увидел в его бороде и бровях седые волосы. Он увидел морщинки у глаз и стянутую кожу у мочек ушей.Победитель никогда не должен смотреть в глаза побежденному. Ибрагим Али увидел в Джелали отца. И он разжал руки.Судьи объявили победу Джелали. Ибрагим медленно уходил с поля. Джелали пожал руки судьям, поднял тюбетейку и побежал вслед за ним. Догнав парня, он обнял его за шею и прошептал:— Я не приду сюда больше, победитель…И когда народ на площади увидел, как Джелали трижды по-мужски поцеловал Ибрагима Али, все еще раз убедились, как силен и великодушен человек, которого так любят в Кабуле: Джелали-победитель.
…В афганском языке нет слова «старик». Когда человеку много лет, его называют «спингырай», что в переводе означает «белобородый».Когда Джелали и Ибрагим Али выбрались из толпы, к ним подошел невысокий, крепкого сложения юноша и, приветливо поздоровавшись, попросил:— Я хочу, чтобы вы оба стали моими гостями.— Кто ты? — спросил Джелали.— Меня зовут Акбар Великий, сильнейший, сравнительная степень от слова «кабир»; имя (араб.)

, я учусь быть сильным…— По виду ты пока еше больше походишь на Кабира Сильный; имя (араб.)

, — пошутил Джелали.— В твоих устах и это звучит похвалой, — ответил Акбар.— Пойдем к нему? — спросил Ибрагим Али своего старшего друга.— Пойдем, — согласился Джелали, — почему не пойти?С этих пор Ибрагим Али и Джелали стали мюридами, телохранителями эмира Дост Мухаммеда и большими друзьями Акбар-хана, наследника престола. 5 Перед тем как эмир собрался идти гулять — после дня трудов он обязательно уходил в горы, — к нему в кабинет неслышно проскользнул адъютант, склонился низко и, приблизившись, положил на край маленького, сандалового дерева стола листки бумаги, скрепленные красным воском.— Что это? — недовольно спросил эмир. — Неужели не мог принести завтра?— Подари хотя бы один взгляд этой бумаге, повелитель, — ответил адъютант, — здесь о русском…Дост Муххамед относился к своему адъютанту Искандер-хану со смешанным чувством любопытства, благожелательства и недоверия. Может быть, именно поэтому он говорил с Искандером откровенно, а подчас и просто доверительно. Но доверительность эмира простиралась ровно настолько, чтобы иметь возможность наблюдать; что особенно интересовало адъютанта, а что — не особенно. В последнее время эмир заметил, что самый большой, подчас неприкрытый интерес Искандер-хан проявлял к русскому.Свое любопытство к Искандеру эмир объяснял себе тем, что адъютант был ловок, силен, хитер и в отличие от подавляющего большинства придворных не столь раболепен и льстив. Дост Муххамед любил играть в шахматы, но удовольствие от игры получал только тогда, когда противниками его были Акбар-хан либо Искандер.И тот и другой отчаянно сопротивлялись эмиру, не делали намеренно глупых ходов, радовались всякой выигранной фигуре, искренне сокрушались проигрышу. Эта на первый взгляд ничего не значащая черта адъютантского характера заставляла эмира быть особенно к нему внимательным: в широком и узком смысле этого слова. Где-то в глубине души Дост Мухаммед верил, что когда-нибудь адъютант сам придет к нему и расскажет все, что его тяготило. А в том, что Искандера, особенно в последнее время, тяготило что-то, эмир был уверен. Все то время, пока Искандер был рядом, эмир старался понять его, а поняв, сделать вывод, всесторонне подтвержденный фактами.— Ты подобен гончей, — сказал Дост Мухаммед адъютанту, — гоняешь меня до тех пор, пока не добьешься своего.— Свое — это ваше, повелитель.— Мое? — переспросил эмир и быстро глянул в адъютантовы огромные глаза.
…В докладе говорилось о том, чем был занят русский посланник в течение тpex последних дней.— Кто велел следить за ним? — удивился эмир. — Кто, кроме меня, мог отдать такой приказ? Он гость, а плох тот хозяин, который смотрит, сколько кусков мяса положил в рот приезжий.— Тут не о мясе речь, ваше величество. Он гость — так сиди в своем доме, пей шербет и радуйся жизни! А русский с утра до ночи ходит по базарам, улицам и площадям, говорит о разном…— О чем говорит?— О всяком, — повторил Искандер.— Вспомни, о чем? Можешь вспомнить?— Он говорил, что в мире есть два льва. Это Россия и ваша страна. И что Россия — это лев, а Афганистан — львенок малый, и что лев львенка всегда защищать должен…Дост Мухаммед прошелся по кабинету, потом стал перед адъютантом и толкнул его пальцем в грудь.— Сядь.Искандер-хан сел.— Кто сказал тебе об этих словах русского?— Аль Джабар.— Где он слыхал их?— В лавке… Кажется, в лавке.— В какой лавке?Искандер замешкался.— Ну! — прикрикнул эмир.— Кажется, в лавке Гуль Моманда, оружейника.— Та-ак… — задумчиво протянул эмир и снова неторопливо заходил по кабинету.Ходил долго, минуты три. Потом остановился перед адъютантом и спросил шепотом:— Ты зачем врешь мне, Искандер?Адъютант стал желтеть. Когда он волновался, лицо его не бледнело, а делалось серо-желтым.— Я не вру, повелитель.— Ты врешь мне, — повторил эмир, — только не понимаю зачем.Подошел вплотную к Искандеру и, взяв его за кушак, приблизил к своей груди:— Зачем, ответь мне?— Я не вру, повелитель.— И ответь мне еще, Искандер: почему ты не дал аудиенции русскому, когда тот пришел к тебе в приемную в первый раз? И почему ты не пропустил его ко мне позавчера? Ответь мне…Адъютант смотрел в лицо эмиру и молчал.Гуль Моманд поднял голову и тотчас же опустил. Отложив в сторону маленький молоток, поднялся; перед ним стоял эмир Дост Мухаммед, переодетый в костюм воина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63