Но теперь, когда вы у меня в руках, это тоже не проблема.Она подносит руку ко рту, будто силясь сдержать подступающие рыдания. Приехали: сейчас мне устроят сцену со слезами, криками, рыданиями и всеми прочими прелестями. Я пожимаю плечами:— Со мной этот номер не пройдет, детка. Если хотите меня взять потопом, сразу предупреждаю: ничего не выйдет.Нет, потопом меня мадам Болуа не взяла. Выбрала иной путь. Она вдруг страшно побледнела, ноздри у нее сжались, глаза закатились, руки скрючились на груди. Затем она испустила вздох и откинулась на спину.Я кидаюсь к ней, но поезд уже ушел. Красотка так мертва, что мертвее не бывает. Тут я замечаю, что синий камень на пресловутом кольце сдвинут, как крышка на коробочке. Увы, похоже, моя Джоконда слишком любила криминальные романы. Она кончила с собой по-спартански.Я чувствую себя последним идиотом. Глава 16 Не самое веселое занятие — торчать с глазу на глаз с трупом женщины, которую вы считали уже в своих руках. Он будет иметь умный вид, этот Сан-Антонио, когда сюда заявятся его коллеги. Они наверняка не в восторге от того, что парижский сыщик раскрутил крупное дело на их территории. И тут — такой пассаж!Положим, благодаря моим стараниям банде фальшивомонетчиков изрядно подрезали крылышки. Однако как минимум один персонаж еще разгуливает на свободе — тот, на машине, который пытался так невежливо обойтись с бедняжкой Розой. К тому же он в панике и может наделать немало гадостей. Эти банды вообще как гидры — пока остается хоть одна голова, ее следует опасаться (не правда ли, эта новая метафора говорит о том, что моя эрудиция поистине безгранична?).Я разглядываю труп очаровательной женщины в синем. Не знаю, какую гадость она приняла, но лицо ее все явственней обретает все тот же, столь любимый покойницей, цвет — точь-в-точь, как пачка сигарет «Голуаз». Теперь, когда она умерла, моя враждебность к ней потихоньку улетучивается — надо быть полным дерьмом, чтобы злиться на мертвеца, даже если он задел вашу профессиональную гордость. И все же я запомню этот отпуск. Клянусь, весь следующий просижу в Бретани, и если увижу на своем пути подыхающую собаку, то перепрыгну через нее, чтобы, не дай бог, не наступить.Снимаю телефонную трубку, представляюсь, потом задаю телефонистке вопрос:— Недавно кто-то сюда звонил. Можете сказать, откуда был звонок?Она просит немного подождать. Жду.— Звонили не вам, а от вас, — говорит телефонистка. Что и требовалось доказать. Не сомневаюсь, что, когда я вошел, дама в синем звонила своему соучастнику, чтобы узнать результат покушения на Розу.Это, в свою очередь, доказывает, что последний (будем надеяться) мой клиент живет где-то совсем неподалеку.— Какой номер заказывали? — спрашиваю я у телефонистки.— Гренобль, двести пятьдесят шесть.— Кому он принадлежит?— Минуточку.Снова жду, барабаня пальцами по аппарату. В окно вижу, как у калитки останавливается машина. Из нее выходят двое. Встреть вы их на маскараде в костюмах Пьеро и Арлекина, вы бы тоже с первого взгляда сказали, что они из полиции.— Алло, — говорит телефонистка.— Слушаю.— Это телефон типографии Штейна, улица Гюстава Лива.— Спасибо.Типография! Кажется, я вышел на финишную прямую. В дверь стучат, и прежде, чем я успеваю сказать «войдите», коллеги уже поворачивают ручку.— Поздновато приехали, — говорю я им вместо приветствия.…Улица Гюстава Лива оказывается узеньким проулком на самой окраине Гренобля. Типография Штейна расположена в самом ее конце, посреди здоровенного пустыря. Преодолеваю две провалившиеся ступеньки и оказываюсь перед железной дверью. Сбоку — покрытая пылью кнопка звонка. Над ней надпись: “Ночной звонок”. Совсем как у врача или аптекаря. Пробую повернуть ручку, она сопротивляется, поскольку дверь заперта. Давлю на кнопку и слышу, как где-то вдалеке, в глубине помещения, начинается вялый трезвон. Проходит время. Я совсем уже решаю прибегнуть к помощи своего “сезама”, когда в двух шагах от меня открывается крошечное окошечко, которое я поначалу даже не заметил.Высовывается мужская голова и интересуется, что мне нужно.— Открывайте быстрее, — доверительным тоном шепчу я, — меня прислала мадам Болуа.Имя покойницы действует как пароль. Голова просит меня секунду подождать. И действительно, буквально через секунду дверь открывается.Передо мной оказывается тип средних лет, невысокий, но коренастый, с недоверчивым взглядом и противной мордой.— Кто вы? — внезапно спрашивает он.— Мне надо сказать вам пару слов, — говорю я, проталкивая его внутрь.— Что вы делаете? — протестует он. Даю ему по морде.— Это тебе нравится больше?— Кто вы? — растерянно повторяет он.— Полиция.Морда у него принимает выражение скорее недовольное, чем испуганное, но мне не до психологических тонкостей.— Итак, приятель, ты последний представитель почтенной компании, решившей конкурировать с Французским банком, — говорю я. — Последний, ибо прелестная мадам Болуа уже переселилась в мир иной. Она сама вынесла себе приговор, как пишут в газетах.Он пристально смотрит на меня, как бы пытаясь определить, вру я или нет, но моя внешность достаточно убедительна. Тогда он склоняет голову и испускает странный вздох.Оглядываюсь. Все вокруг покрыто пылью. Жалкие предметы мебели буквально рушатся под грудами ненужной бумаги. По всей видимости, эта заброшенная типография была куплена по одной-единственной причине, мне уже достаточно известной.— Так, значит, это здесь печатают те красивые радужные бумажки? осведомляюсь я. — А где же бумага из Лиона?— Вам надо, вы и ищите, — бурчит человек.— Незачем, — отрезаю я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35