— Объяснитесь, наконец, комиссар, — требует он, внезапно обозлившись. — Я полагаю, вы пришли, чтобы сообщить, что моя машина найдена. О ее пропаже я сообщил г комиссариат достаточно давно.— Не думаю, что ее нашли, — замечаю я, — к тому же понятия не имел, что ее у вас украли.— Но поскольку…— Знаю, знаю — вы подали заявление. Но полиция занимается не только кражей автомобилей, есть вещи и поважнее. Я считаю, господин Компер, что ваша несчастная “ДС” участвовала в более чем сомнительных операциях.— Что вы такое говорите? — взвивается он. Добропорядочные французы все таковы. Стоит чему угодно вторгнуться в их жизнь с черного хода и нарушить привычный комфорт — и они уже готовы призвать всю Вселенную для охраны собственной неповторимой личности. Пока он не в курсе, этот Компер, — может, нет смысла рассказывать ему мою страшную историю, а?— При каких обстоятельствах украли вашу машину? — спрашиваю я.— Как всегда, — пожимает он плечами. — Оставил ее на стоянке, забыв запереть.— Вам никогда не доводилось встречать женщину, всем цветам предпочитающую синий и носящую перстень с большим синим камнем?— Вроде нет.— Она обычно появляется в компании с человеком, похожим на метиса или на араба.— Я же говорю вам, комиссар, что не знаю ее!— Этот метис умер, — не теряя спокойствия, продолжаю я.— Слушайте, комиссар, чего вы от меня хотите? — взрывается Компер. Я не понимаю.— Да случилась тут одна скверная история. Впрочем, детали вы прочтете в газетах в ближайшие дни.Я поднимаюсь и без дальнейших церемоний оставляю его в одиночестве.Прокол. Такое ощущение, будто чем дальше я продвигаюсь, тем сильнее у меня уходит почва из-под ног. Стоит обнаружить след — тут же выясняется, что он ведет в пропасть. Звоня Комперу, я уже чувствовал себя чемпионом, идущим на рекорд. И вот — результат снова подлежит пересмотру.Итак, машину, которую я ищу, попросту сперли.Когда я спускаюсь по лестнице, ко мне обращается какой-то человек в фуражке почтальона:— У Компера кто-нибудь есть?— Да, — бормочу я и по ассоциации немедленно вспоминаю маленькую хромушу из Сент-Альбан. А заодно и кое-что еще. Вы ведь знаете: при определенных обстоятельствах мыслишки вашего друга Сан-Антонио выписывают весьма замысловатые кренделя.Втискиваюсь за руль верного джипа и еду куда глаза глядят, не мешая взбунтовавшимся мозгам резвиться, как им вздумается. Потом останавливаюсь перед почтой. Захожу и прошу телефонистку соединиться с ее коллегой в Сент-Альбан. Срочно.Через минуту слышу в трубке ее голос.— Привет, детка, — говорю я. — Не узнаешь своего голубого кузнечика?Она испускает радостный визг. Потом другой истошный, опрокинув чернильницу на свой гроссбух.— Это ты, мой драгоценный? — щебечет она.— Послушай, радость моей человеческой сути, — мурлычу я. — Тебе ничего не напоминает имя Компер?— Конечно, — хихикает она. — Именно так была подписана та телеграмма. Помнишь, я тебе говорила?Можете мне поверить — такая девчонка стоит кучи кредиток, равной ей по весу.Я обещаю ей, что при ближайшей же встрече (между нами, весьма проблематичной, но ей об этом знать не обязательно) продемонстрирую ей свою коронную серию: “полночное солнце”, “таблетка шоколада” и “папамама по-турецки”. Теперь ей будет о чем мечтать, пока возле ее конторки цветочки не вырастут. Глава 7 Я задерживаюсь на почте еще ненадолго. Беру справочник и вскоре нахожу то, что мне надо. Оказывается, господин Компер владеет неким предприятием, расположенным невдалеке от дома, на холме Желтого креста. Знаю я это местечко. Оно возвышается над Лионом, как Монмартр над Парижем, — только в отличие от Монмартра там тихо, как на конгрессе немых. Слышен лишь шум прядильных машин и чокающихся стаканов. Пьют там основательно.Чуть позже полуночи останавливаюсь перед сим заведением.Расположено оно перед кладбищем на самой добропорядочной улочке, какую только можно себе вообразить. Строение, вопреки моим ожиданиям, оказывается небольшим — нечто вроде маленького ангара, зажатого меж двух домов. Вместо двери висит железный занавес, вроде тех, что закрывают витрины магазинов.Пожалуй, имеет смысл понюхать, что там внутри.Должен признаться: у меня такого рода желания быстро становятся реальностью. Вставляю в замок свой маленький “сезам” — и через несколько секунд остается лишь приподнять занавес настолько, чтобы мой старый приятель Сан-Антонио смог проскользнуть.Опускаю обратно железную створку, включаю фонарик и для начала осматриваюсь.Помещение метров так десять на десять. В глубине свалено несколько рулонов. Знакомлюсь с ними поближе. Увы, это всего лишь обычный шелк.Ничего интересного. Может, я зря теряю время?Подсвечивая фонариком, перемещаюсь потихоньку по пыльному полу и вдруг замираю, почувствовав под полом пустоту, гулко отзывающуюся на каждое мое движение. Выясняется, что я стою на железной плите. В следующую минуту соображаю, что это не что иное, как платформа больших весов для взвешивания рулонов. Разочарованно вздыхаю и совсем уже собираюсь уходить, но что-то меня удерживает.Хоть убейте, есть в этих весах нечто подозрительное. Только вот что именно? Некоторое время ломаю себе голову, потом до меня доходит.В нормальных весах чашки ходят свободно. Эта плита, похоже, закреплена намертво. Я даже подпрыгиваю пару раз — никакого результата. Как же тогда на них взвешивают? Может, есть какой-нибудь стопор? Наклоняюсь, свечу фонариком — ничего похожего. Зато замечаю какую-то странную нашлепку. Тяну ее, и.., платформа поднимается, как обыкновеннейший люк. Собственно, это и есть люк — все остальное для отвода глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35