Я встал на колени и принялся выкапывать нору, в которую намеревался
забраться сам. Так я смогу отдохнуть, не боясь, что замерзну, но вот
засыпать мне никак нельзя. Я должен бодрствовать, ибо задержись мы хотя бы
чуточку дольше чем следует, вполне вероятно, останемся тут навсегда. Пыль
мало-помалу остынет, станет холодной, как поверхность планеты, и тогда мы
превратимся в сосульки.
Я лег, набросал на себя пыли и уставился на утесы над головой.
Двенадцать тысяч футов. Когда они останутся позади, все наши
неприятности кончатся. На гребне стоит трейлер, укрывшись в котором мы
окажемся в безопасности.
Быть может, там нас поджидают спасатели. Если и нет, ничего
страшного. Главное - добраться до трейлера.
Я мельком подивился тому, что спасатели - они наверняка разыскивают
нас - не сообразили спуститься в кратер. Впрочем, все понятно. Тому две
весьма убедительные причины.
Они должны были заметить колею, которая вела вниз, однако вряд ли
сумели определить, старая она или новая. На Луне не существует способа
установить, давно ли проложена колея: и старая, и новая выглядят одинаково
свежими. Вдобавок к тому времени, когда спасатели поднялись на гребень
кратера, в колею скорее всего угодило несколько понаделавших воронок
метеоритов; к тому же в некоторых местах ее, возможно, присыпало пылью. А
потому отличить, где наша колея, а где та, какую проложили двадцать лет
назад, попросту немыслимо.
Кроме того, кто-то из спасателей должен был сказать: "Крису Джексону
опыта не занимать. Он не настолько глуп, чтобы сунуться в Тихо".
Так что они, очевидно, будут искать нас на внешних склонах кратера.
Я лежал, чувствуя, как слипаются глаза, и добрый десяток раз
спохватывался в самый последний момент, когда уже был готов погрузиться в
сон.
"Собачки" кружили надо мной, образовав нечто вроде светящегося
колеса. Ни дать ни взять стая стервятников. Мне показалось, что они
опустились ниже. Походило на то, что им хочется удовлетворить свое
любопытство.
Мерцание мириадов искр буквально зачаровывало, поэтому я отвел
взгляд, а когда снова посмотрел на них, обнаружил, что они находятся чуть
ли не над моей головой.
Одна "собачка" села мне на шлем, расположилась прямо перед глазами, и
я догадался, что вижу Сьюзи. Не спрашивайте как - догадался, и все. Она
слегка подрагивала, словно от радости, что вновь нашла меня. Затем к ней
присоединились другие, я потерял Сьюзи из виду; куда ни посмотри, всюду
сверкали огоньки. Они как будто проникали в мой мозг.
Обретя на миг способность рассуждать здраво, я вдруг вспомнил, что
точно так же они облепили умирающего Брилла.
Но я-то жив!
Я даже не думаю умирать!
Скоро надо будет подниматься. Растолкаю Амелию, и мы с ней двинемся к
трейлеру, от которого нас отделяет склон протяженностью двенадцать тысяч
футов. После пятидесяти миль эта цифра представлялась не слишком
внушительной, но я не обманывал себя, Двенадцать тысяч футов почти
наверняка окажутся столь же трудными, как и те пятьдесят миль.
По всей вероятности, у нас ничего не получится. Лучше закрыть глаза и
заснуть, потому что мы в жизни не одолеем такой подъем.
Правда, где-то в стае "собачек" находится Сьюзи. Она стучит в стекло
шлема - или мне чудится? Она пытается заговорить со мной, как пыталась уже
не один раз.
Кто-то на самом деле говорил со мной - может статься, не Сьюзи, но
факт оставался фактом. Кто-то говорил на тысяче языков, на миллионе
диалектов. Казалось, ко мне обращается толпа, в которой все говорят
одновременно и каждый о своем.
Я знал, что не сплю, не брежу и не схожу с ума. Бывалый старатель
вроде меня не ведает, что такое безумие. Иначе все мы, обитатели Луны,
давным-давно бы спятили.
- Привет, дружок, - сказал тот, кто говорил со мной.
Тут появился некто другой, взял меня за руку и повел по берегу
диковинной реки, по руслу которой текла не вода, а ярко-голубой жидкий
кислород. Под ногами что-то непрерывно хрустело; посмотрев вниз, я увидел,
что мы шагаем по своего рода ковру из шаров, похожих на те, какими
украшают рождественские елки.
Третье существо увлекло меня в место, которое выглядело более, что
ли, домашним, нежели окрестности ярко-голубой реки, однако дома и деревья
производили весьма странное впечатление; к тому же между ними сновали жуки
размерами с лошадей.
Кто-то объяснялся со мной математическими терминами, и, как ни
удивительно, я все понимал. Кто-то говорил на звонком языке кристаллов; я
опять же вполне сносно улавливал смысл сказанного и слышал множество
других голосов. Это было не то чтобы сборище приятелей или шумное
застолье, однако где-то близко. Невидимые существа рассказывали друг другу
свои истории; я разбирал отдельные слова и фразы, но услышанного оказалось
достаточно, чтобы сообразить, что все истории повествуют о давно -
неизмеримо давно - минувших днях.
Внезапно послышался еще один голос:
- Крис, очнись! Тебе нужно вернуться в Енотову Шкуру. Ты должен
предупредить товарищей.
Очнуться меня заставили не слова, а именно голос. Я узнал его! Со
мной говорил Брилл, мертвец, которого мы оставили лежать в малом кратере!
Не знаю, как я сумел так быстро разгрести пыль и в мгновение ока
вскочить на ноги. Поднявшись, я замахал руками, словно человек, который
отбивается от пчел. "Собачки", похоже, не сразу поверили в то, что их
прогоняют, однако в конце концов все же разлетелись в разные стороны,
после чего взмыли в небо и зависли там сверкающим облаком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24