Сейчас он скажет, что догадался, что я
что-то затеваю. Ладно, попробуем выпутаться.
- Валяйте, - отозвался я с притворным безразличием в голосе.
- Вы показались мне человеком, который нечасто празднует труса.
- На Луне таких людей нет. Кого ни спросите, все признаются, что им
страшно...
- Я разумел, что вы наделены известным мужеством.
- Мне страшно, но я не трус. Трусы тут не водятся.
- Вдобавок вы не слишком щепетильны.
- Откровенно говоря...
- Во всяком случае не прочь заработать лишний доллар.
- Естественно.
Брилл взял свою чашку и сделал большой глоток, после которого
жидкости в той осталось разве что на дне.
- За какую сумму вы согласились бы доставить меня в Тихо?
Я поперхнулся кофе. Напиток выплеснулся из чашки на стол.
- Вы хотите попасть в Тихо?
- С давних пор. У меня сложилась одна теория...
- Какая же?
- Вы, наверное, и сами над этим задумывались. "Собачки" и
лишайники... - неожиданно он замолчал. Я не сводил с него глаз. - Вы
получите столько, сколько запросите, - прибавил Брилл после паузы.
Разумеется, синдикату незачем знать о нашей сделке. Пускай о ней будет
известно только вам и мне.
Я отодвинул от себя чашку, положил руки на стол, уронил на них голову
- и расхохотался. Мне казалось, я буду смеяться до конца своих дней.

Глава 5.
Взобравшись на гребень, вы смотрите вниз и видите перед собой Тихо,
словно огромную карту. Зрелище достаточно неприятное, даже жуткое, как
будто этот лунный кратер - врата в преисподнюю. Его дно испещрено
многочисленными метеоритными воронками, которые порой располагаются
настолько близко друг от друга, что как бы пересекают одна в другую. Тут и
там виднеются причудливой формы возвышенности, сверкает на равнине между
ними пыль, а посредине возвышается зазубренный пик, который отбрасывает
кривобокую, иссиня-черную тень.
Вы смотрите вниз и видите, каким образом должны спускаться в кратер,
и готовы поклясться, что это невозможно, однако вас останавливает память:
в Тихо уже спускались, и неоднократно. Вам бросаются в глаза колеи,
оставленные вездеходами двадцать лет назад. Они будто перечеркивают склоны
и ничуть не изменились за прошедшее время, если не считать крошечных
отметин - следов метеоритов - и в некоторых местах наслоений пыли, что
вьется над поверхностью планеты. Пылинки подпрыгивают точно горошины, их
подхватывает и роняет солнечный ветер.
Раз существует колея, по которой когда-то прошли машины, значит,
опасаться особенно нечего. Двадцать лет для Луны - не более чем секунда,
ибо здесь нет ни обычного ветра, ни осадков, а эрозия минимальна: она
происходит под воздействием метеоритов, солнечного ветра и перепадов
температуры, из-за которых от какой-нибудь скалы отваливается однажды в
столетие крохотный кусочек.
Нас трое, подумалось мне, и каждый хочет попасть в кратер по
собственной причине; правда, меня с Амелией все же что-то объединяет.
Брилл рвется в Тихо, поскольку одержим безумной идеей, что обнаружит
там ответ на загадку лишайников и "собачек" - единственных форм жизни,
найденных на Луне. Возможно, его идея не слишком безумна: ведь "собачки" и
лишайники почему-то встречаются исключительно в окрестностях Тихо. Вполне
вероятно, что они обитают внутри кратера, а те, которые попадаются на
внешних склонах, просто перебрались через гребень.
Амелия надеется отыскать в кратере сокровище. По сути, она - как бы
продолжение своего брата, который не в состоянии присоединиться к ней,
которому необходимы деньги, чтобы возвратиться на Землю, где его излечат
от лучевой болезни.
Что касается меня... Я тоже разыскиваю сокровище - и кое-что еще,
хотя что именно, мне сейчас определить затруднительно.
И все мы нарушаем закон.
Несколько минут назад я вышел на связь со службой контроля Енотовой
Шкуры, и теперь в нашем распоряжении двадцать часов, по истечении которых
от меня будут ожидать очередного сигнала. Интересно, что с нами за это
время произойдет?
Я оглянулся на вездеход Амелии, который стоял сзади, и сказал Бриллу:
- Ну, поехали. С Богом и по-хорошему!
Вездеход медленно пополз вперед. Нос машины то задирался, то
опускался - дорога как будто состояла из одних ухабов.
Мне приходилось нелегко. Повороты, крутые подъемы и не менее крутые
спуски; порой машина еле вписывалась в промежуток между двумя каменными
стенами. Гусеницы давили пыль, вниз по склону скользили мелкие камешки.
Я вцепился в руль. Мои ладони взмокли от пота. Шла суровая, жестокая
гонка со временем. Мы проехали около тысячи футов, остается еще
одиннадцать тысяч. Так, две тысячи; значит, осталось всего десять.
Глупость, конечно. Мне стало стыдно за себя, и я попытался обуздать
рассудок, но у меня ничего не вышло.
Мы спускались, стараясь не смотреть вниз, стараясь не думать о том,
что может случиться, если машина вдруг рыскает в сторону. Внезапно мне в
голову пришла шальная мысль. А что, если дорога впереди обрывается? Такое
на Луне не то чтобы невозможно. Что мы будем делать, если обнаружим
рассекающую дорогу расщелину, которую не сможем преодолеть? Какая ужасная
это будет ловушка! Возвращаться задним ходом...Я невольно содрогнулся.
На полпути вниз Брилл дернул меня за руку.
- Что такое? - справился я, раздраженный его приставаниями.
- Вон там, - возбужденно проговорил он, показывая пальцем.
Я посигналил габаритными огнями Амелии, заглушил двигатель и
осторожно надавил на тормоз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24