Боб был пьян. Он делал предложение со всею серьезностью.
Девушка должна была, конечно, отнестись к этому как к шутке. Но странная вещь: она тоже относилась к этому со всею серьезностью.
— Но ведь ты-то себя знаешь?
— Знаю. Ну и что?
— Значит, меня ты знаешь... и себя тоже... Чего же еще надо? Давай поженимся.
— Ты лучше пей.
— Нельзя. Сегодня мне нужно быть очень серьезным.
— Но ты уже пьян.
— Значит, ты не хочешь за меня замуж, потому что я тебя не знаю, потому что ты, видите ли, заботишься обо мне... Дура!
Он вынул из кармана деньги, положил их на скатерть и, ни слова больше не говоря, нетвердым шагом вышел из ресторана.
По улице прохаживались так называемые женщины легкого поведения.
«Юмора у них нет, — подумал Боб. — И у меня тоже. Мы равны».
Несколькими днями раньше все организации и газеты города получили телеграмму следующего содержания: «Я не герой, я преступник, я убил двести тысяч человек. Клод Изерли».
Телеграмму напечатали и представили как фальшивку. Объявлено было расследование. Когда же Боб стал ходить по редакциям и утверждать, что он и есть автор телеграммы, его попросту не хотели слушать. Придумывали любой предлог, лишь бы уклониться от разговора.
— До чего же он все-таки скуп, — говорили про Боба. — Что ему стоило дать телеграмму подлиннее, подробнее описать свои переживания и угрызения?
И никто ни на минуту не задавался вопросом: отчего эта телеграмма была такая простая, словно не взрослый человек ее писал, а школьник?Боб, уже едва державшийся на ногах, доплелся кое-как до своей машины и велел шоферу ехать куда глаза глядят.На пути им, однако, встретилось препятствие. На тротуаре, перед чьим-то домом, собралась огромная толпа людей, и тут же на мостовой стояли в несколько рядов машины. Кого-то хоронили.
Процессия двинулась. Впереди двое несли портрет покойника. Затем шли дети с венками в руках. Затем гроб, высоко поддерживаемый в головах мужчинами. Оркестр играл похоронный марш. Процессию замыкали медленно ползущие автомашины. В том числе и машина Боба.
Много людей наблюдало за всем этим с тротуара. Люди, идущие за гробом, и люди, стоящие на тротуаре, смотрели друг на друга. Они были незнакомы друг другу.
Боб оглядел этих людей внимательным взглядом и заметил, что все они... одеты. И что все это их множество делится на две половины: на мужчин и на женщин.
— Умер человек, — сказал Боб водителю.
— Да, сэр,— ответил водитель.
Пройдя изрядное расстояние, люди стали садиться в машины.
В машине Боба разместились три женщины. Водитель хотел было что-то сказать им, однако Боб остановил его на полуслове.
Машина тронулась с места.
— Ему, кажется, лет сорок было?
— Кому?
— То есть как кому? Покойнику.
— Это жена его так говорит, чтобы самой моложе казаться. За пятьдесят ему было.
— А где он работал?
— Кассиром в банке.
— Не кассиром и не в банке. У него был магазин тканей.
— Хороший был человек. Сделал мне много добра.
— Он-то? Уж я, поверьте, знаю, скольким он испортил жизнь.
— В таком случае почему ты пришла на похороны?
— Ради жены. Я очень ее уважаю.
— А я ради самого покойника. Жену терпеть не могу.
— И потом, мы ведь земляки. Оба родились на Юге.
— Ничего подобного. Это мы с ним земляки, оба с Севера.
— Он был, кажется, высокий?
— Высокий? Наоборот, коротышка да еще хромой.
— Нет, нет, я не согласна. Не коротышка и не хромой. Просто года два тому назад он поскользнулся на льду, упал и слегка повредил себе ногу. Несколько месяцев прихрамывал, потом прошло.
— Милая, ну неужели я не знаю? Он от роду был хромой, со дня рождения.
— А может, он и не родился? — спросил вдруг Боб.
— Что? — удивились женщины.
Приехали на кладбище. Женщины вышли из машины. Боб решил подождать до конца похорон.
— Я знаю этих женщин,— прошептал он на ухо водителю.
— Кто же они, сэр?
— Та, что сидела слева, жена покойного. Другая, в середине, его сестра. А третья — мать.
— Спасибо, сэр,— сказал водитель.
На обратном пути в машину сели трое мужчин.
— Жаль Джека.
— Кто это Джек?
— То есть как кто? Покойник.
— Разве покойника звали Джек? Его звали Джеймс. Джеймс Томсон.
— Я хорошо знаю его брата.
— Брата? Какого брата?
— Старшего.
— У него нет старшего брата.
— Ну, значит, среднего.
— У него вообще нет никаких братьев.
— Может, ты скажешь, что у него и сестер нет?
— Сестер? Конечно нет.
— То есть как это нет? Его сестра не кто иная, как моя жена.
— Но ты ведь не женат.
— Хорошо, что хоть четыре комнаты оставил семье.
— Вот с этим я согласен. Четыре комнаты у него были.
— Верно, четыре комнаты. Общая площадь — шестьдесят семь квадратных метров.
— Шестьдесят семь вместе с кухней и коридором?
— Да, вместе с кухней и коридором.
— А может, он не умер? — спросил вдруг Боб.
— Что? — удивились мужчины.
Подъехали к дому покойника. Мужчины вышли из машины. Боб тоже.
— Поезжай домой, — сказал он шоферу, — я сегодня буду очень занят, у меня куча дел.
— Слушаюсь, сэр.
Боб наклонился, просунул голову в окошко машины и пальцем поманил к себе шофера.
— Я знаю этих троих, - прошептал он ему на ухо.
— Кто они, сэр?
— Тот, что сидел слева, брат покойника. Другой, в середине, его отец. А третий был сам покойник.
— Спасибо, сэр, — сказал водитель.
Этим утром в кабинет Боба вошли полицейские и объявили, что им приказано арестовать роботов.
— Расследование показало, что это они подделали телеграмму.
И хотя полицейские вели себя по отношению к Бобу очень уважительно, однако никаких его протестов во внимание не приняли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50