— Виноваты, товарищ майор, недоглядели. Впредь постараемся работать более оперативно.
— Из худона поступили сведения о том, что антиреволюционные недобитки повсюду поднимают головы и, используя отсталость аратов и их большую приверженность к религии, не останавливаются ни перед чем, чтобы вызвать недовольство народной властью. Уже есть первые жертвы этой грязной кампании, преступниками втянуто в заговор немало простых, наиболее отсталых аратов, которые становятся слепым орудием в руках бандитов. Ваша задача — спасти заблудших. Второе: в Улан-Баторе у хубилгана много соучастников. Усилить наблюдения и ежедневно докладывать лично мне. Третье: разъяснять народу политику нашей партии и правительства, направленную на неуклонное повышение жизненного и культурного уровня населения. В этом опирайтесь на активистов.
— А где же их взять, этих активистов? — недоверчиво спросил один из присутствовавших.
— Как где взять? — Майор рассердился. — Да они повсюду, вы только пошире откройте глаза. Этих активистов не только среди аратов много, но если захотите, то и среди монастырских лам найдете! — Он побарабанил пальцами по столу и уже более спокойным тоном продолжал: — Убийца Сэда обнаружен: бывший богач и торговец лошадьми Лувсан. Все улики налицо. Будем брать.
— Товарищ Пурэвжав просил оставить его на время, а также айджи Дамирана.
— Наш товарищ Пурэвжав — отличный разведчик, можно казать, гордость нашего отдела, — и, рассмеявшись, майор, правил: — Японские хозяева тоже хвалят его, высоко оценивая а службу.
Это сравнение майора, сказанное в шутку, вызвало всеобщее оживление и смех.
— Товарищ майор, пошлите меня к нему помощником, —-попросил один из молодых сотрудников.
— У него помощников хватает, мы об этом заранее побеспокоились. Вопрос вот в чем: японцы требуют отложить обряд освящения места под закладку субургана до осени будущего года. Как думаете, почему они вдруг изменили свое решение?
— Видимо, им время нужно для чего-то, — предположил один из сотрудников.
— Возможно, на церемонию закладки субургана ожидают новоиспеченного халхасского хана и каноника, ламу Дамдин-Очира, — предположил другой.
— Может, и так. Посмотрим. А пока вплотную займитесь
хубилганом Довчином, выявляйте всех, кто как-либо с ним связан. И сразу же с докладом ко мне. У меня все. Вы свободны. А я свяжусь с Пурзвжавом.
Почти одновременно Балдан получил сообщение от майора госбезопасности и задание от господина Инокузи. Японец торопил Балдана, приказывал немедленно приступить к диверсионно-террористжческим актам в воинских частях у восточной границы. Он повелевал отравлять колодцы и питьевые источники, поджигать и взрывать склады с оружием и продовольствием, уничтожать, военачальников; для этих актов обещал послать все необходимое. По совету хана Дамдин-Очира к этой работе должен быть привлечен тайджи Дамиран как лицо особо надежное и осведомленное.
Даже для Балдана, привыкшего к непоследовательности лам, подобный приказ был полной неожиданностью. Прежде чем передать приказ Инокузи хамба-ламе, он решил посоветоваться с Гомпилом, тем более что им никто не мешал обстоятельно обсуждать наболевшие вопросы во время поездок по дальним аилам.
Медленно катилась арба, тарахтя деревянными колесами но каменистой дороге. Так же неторопливо шла беседа двух сборщиков подаяний.
— Этот Цултэм просто молодец. Огонь парень! Из их хотона никто ничего не дал, сразу видно, что Цултэм постарался, его работа. Здорово он нас встретил, — рассмеялся Гомпил.
—Да, прямо так и сказал в глаза, мол, нечего грабить, убирайтесь, пока целы. Ох, молодец! Вот если бы в каждом хотоне были такие активисты, как Цултэм, то ламам здесь было бы нечего делать. На таких, как он, нам и надо опираться. Но он так сразу нам не поверит, уж очень ненавидит монастырских лам.
— Послушай, Гомпил, я хочу попытаться убедить настоятеля в необходимости перевода тебя на другую работу.
— На какую?
Мне Нужно, чтобы тебя тоже, как и меня, назначили казначеем. Будешь собирать и учитывать ценности, пожертвованные на субурган.
— А справлюсь я?
— Безусловно. Нам предстоят дальние поездки, а если я буду слишком часто брать с собой водовоза, то это кое-кому может броситься в гЛаза.
— Ну что же, я не возражаю.
Вечером, когда скрылся за горы раскаленный солнечный шар и ночная прохлада опустилась на землю, Балдан вышел из своей пристройки во двор подышать свежим воздухом. Иногда его вдруг охватывала жгучая тоска по дому, по жене и детям. Вот и сейчас нежной грустью захлестнуло сердце. Он сел на большой
камень, еще не отдавший земле дневное тепло, обхватил руками колени и закрыл глаза. И сразу, будто наяву, увидел свой дом. «Милая, добрая, родная, — обращался он в мыслях к жене, — как ты там одна управляешься с малышами? Неужели я не увижу тебя до осени будущего года? Перед отъездом мы даже не простились как следует. Не сердись на меня, дорогая. Я знаю, что тебе трудно, но уверен, что родина, пославшая меня сюда, тебя не оставит, и эта уверенность придает мне силы. — Балдан открыл глаза, и ему показалось, что упала звезда. — Это к счастью», — он встал, походил еще немного по двору и вернулся в пристройку. Пользуясь отсталостью и невежеством, монастырских лам, не имевших никакого понятия о передатчиках и сравнительно недавно узнавших радио, он передавал донесения в Центр и сообщения японцам прямо из своей каморки.
Вот и сейчас, дождавшись условленного часа, Балдан поставил на стол передатчик и набрал код. Услышав позывные, передал шифровку: «Задание получил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46