Полсуток прошло с той минуты, как Гомпил один остался караулить Буянта. В домике горела керосиновая лампа, из-за двери доносился терпкий запах китайской пищи. Открыв дверь, Балдан увидел Гомпила с наганом в одной руке и с засохшим манту в другой. Рядом на табурете стояла наполовину опорожненная миска с какой-то едой. Буянт, как ни странно, не только не оказал ни малейшего сопротивления Гомпилу, а будто желая облегчить ему «дежурство», сразу же завалился на лежанку и весь день храпел. . ¦¦¦..'",, -
— Я уж совсем вас заждался!
Балдан поманил рукой Гомпила, отвел в угол и шепнул:
— На улице возле ворот нас ждет с лошадьми местный инспектор госбезопасности. Я с ним отправлю китайца. Ванчиндорж доставит его в центр аймака, а оттуда в Улан-Батор. Возвращайся домой, а завтра, как обычно, приступай к работе. Если спросят, где был, скажи, что помогал Балдану собирать пожертвования на возведение субургана. У меня в пристройке как раз лежат еще не учтенные несколько золотых и серебряных слитков, снаряжение для лошадей и оружие. Понял? И еще скажи хамбе, что скотоводы будто очень приветствуют возведение субургана. А Ванчиндоржа я провожу сам.
Балдан подошел к Буянту. По вздрагивающим векам и напряженному выражению лица сразу понял, что тот только притворялся спящим. Он, конечно, следил за каждым движением ненавистных ему людей, напрягая слух, чтобы уловить хоть одно слово из их разговора.
— Разрешите побеспокоить. Поторопитесь встать, — потребовал Балдан.
— Ваша воля, — покорно ответил Буянт и нехотя поднялся. — Куда повезете?
, Балдан, не ответив, молча указал на дверь. Правая рука не выпускала в кармане наган.
— Гомпил, развяжите ему руки, пусть оденется теплее. Ночи стоят холодные.
Буянт потер затекшие кисти рук, скинул ватник и надел короткополый дэли на мерлушке. Быстрым шагом вышел из хаша-на и сел на одну из лошадей. Весь вид его, казалось, говорил о покорности судьбе. «Хорошо, что они везут меня ночью. Если бы это было днем, араты забили бы меня насмерть камнями: я сделал немало, чтобы заслужить их ненависть. Неужели это конец? Нет, господа, точку на мне ставить еще рано. Провожатый — человек зеленый, обмануть его будет нетрудно. В общем, хорошо, что сейчас ночь». — Буянт закрыл глаза и замурлыкал сквозь стиснутые зубы что-то заунывное.
— Послушайте, мое дело кончено. Развяжите мне руки. Даю слово, не убегу. При малейшей попытке к бегству прошу стрелять в меня.
Ванчиндорж подъехал к Балдану.
— Китаец, наверное, совсем закоченел. Давай развяжем. Нас двое, не убежит.
— Развязывай.
Когда Буянту развязали руки, он заметно повеселел, стал разговорчив, начал даже шутить.
— Знаете, я здесь почти десять лет проторчал. Если рассказывать о том, что я успел сделать по заданию японской разведки, то и дня и ночи не хватит. Да здесь и не место, и не время
для подобных рассказов. Но посудите сами, разве это не кощунство судьбы, не игра случая?! За все время я так и не передал своим хозяевам ни одного особо ценного материала. Хотел сам их доставить, денег за них мне обещали много. И вот конец...
— Почему вы, китаец, поступили на службу к японцам в разведывательное управление? — поинтересовался Балдан.
— Что я могу сказать? Я был беден. А все бедные прежде всего думают о своем желудке. Я, как и большинство моих соотечественников, — раб желудка своего. На что только не толкает людей голод.
Балдана подобными разговорами не разжалобить...
До рассвета ехали молча тихой рысью. Кони устали, утомились и всадники. Страшно хотелось спать, отяжелевшие веки сами опускались на глаза. Буянт раскачивался в седле, словно пьяный, делая вид, что спит. «Хитрюга. Почти сутки прохрапел на лежанке у себя дома. А теперь ждет удобного момента. Ну, жди». — Балдан изо всех сил старался преодолеть дремоту, то привставая на стременах, то насвистывая какую-нибудь мелодию.
— Друг, сон меня одолевает со страшной силой. Смотри за этим типом в оба, — шепнул он Ванчиидоржу.
Лошади шли шагом. Буянт ехал впереди, все так -же мерно покачиваясь в седле. За ним шел следом конь Ваичиндоржа. Балдан замыкал шествие.
Вдруг в предутренней тиши громовым эхом прокатился звук выстрела, и следом за ним по усохшей на солнце дороге застучали копыта. Балдан очнулся. Устремляясь к лесистой пади, галопом скакал Буянт, на земле неподвижно распласталось тело Ваычиндоржа. Все произошло в считанные секунды. Балдан пришпорил коня и помчался наперерез Буянту. Под ним был лучший конь из табуна хамба-ламы. Расстояние между Балданом и китайцем быстро сокращалось. Буянт, размахивая наганом Ваичиндоржа, что-то кричал. До леса было недалеко, китаец рассчитывал скрыться. Казалось, фортуна вновь ему улыбнулась. Но Балдан настигал врага. Буянт выстрелил и первым же выстрелом, почти не целясь, сбил с Балдана шапку, выстрелил еще несколько раз, но промахнулся. Балдан с тяжелым стоном, вырвавшимся из самой глубины сердца, прицелился, выстрелил, и конь под Буянтом, дико всхрапнув, перекувыркнулся через голову, отшвырнув тело седока на несколько метров. Балдан поскакал к китайцу, перевернул его на, спину, из угла рта тоненькой струйкой стекала на землю кровь.
— Из-за этого паршивого китайца такого коня застрелил! Встать! Быстро! Хватит притворяться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46