повесть
— Приведите нарушителя границы.
— Есть, товарищ, капитан, — четко ответил лейтенант и тотчас вышел.
Арестованный, сделав несколько шагов к середине комнаты, тяжело опустился на поставленный там табурет. Голова низко опущена, заметно, что он очень ослаб. Воспаленными от бессонницы глазами он исподлобья медленно осматривал комнату, но, встретившись со взглядом Пурэвжава, отвел глаза. Это был еще довольно молодой мужчина крепкого сложения, с редкой бородой.
Капитан подвинул стул ближе к нему и начал допрос:
— Кто вы такой? Откуда родом?
— Меня зовут Балдан. Раньше жил в окрестностях Баргут-скоы кумирни, но вот уже почти десять лет, как я покинул родное кочевье.
— Где вы находились все это время? С какой целью прибыли в Монголию?
— Я все скажу, — заторопился арестованный. — Мне скрывать от вас нечего, да и вряд ли я что выгадаю от этого.
Он дотронулся до руки, поврежденной во время задержания, и его лицо исказилось гримасой боли. Тогда, на границе, он, не сопротивлясь, дал себя обыскать, но, выбрав момент, неожиданно бросился на пограничника. Пограничник все же сумел с такой силой завернуть ему руку, что нарушитель сразу обмяк, вскрикнув от резкой боли в плече. Сейчас плечо распухло и ныло, не давая покоя.
Подождав, пока утихнет боль, задержанный попросил табаку. Пурэвжав протянул ему пачку и зажег спичку. Тот прикурил, с жадностью затянулся. На лбу у него выступили мелкие капли нота.
— Значит, хотите знать, с какой целью я пришел в Монголию? — переспросил он; И. бросил с вызовом: —Смуту сеять — вот с какой! А если говорить откровенно, у меня есть задание от японской разведки в Харбине. Но, прежде чем продолжить разговор, мне нужны гарантии. Если мы договоримся, я готов рассказать вам все.
— О каких гарантиях вы говорите? — удивился следователь. Немного помолчав, Балдан попросил налить ему стакан воды.
Выпив воду, вытер губы тыльной стороной руки.
— Прошу сохранить мне жизнь, — изменившимся тоном произнес он. — Я всего лишь наемный бродяга, у которого нет родины, — и в голосе его послышались слезливые нотки.
— Сохранить вам жизнь йЛИ нет — будет зависеть от ваших показаний. Если вы расскажете всю правду и захотите нам помочь, мы, разумеется, учтем это. Итак, с какой целью вы прибыли? Вы прекрасно понимаете, что сейчас для нас дорог каждый час. Отвечайте! — настойчиво потребовал Пурэвжав.
Балдан Долго откашливался и прочищал горло, видимо, взвешивая про себя, что говорить, что нет. Наконец начал:
— После перехода границы я должен был поселиться в монастыре Святого Лузана, Который находится недалеко от вашей восточной границы, и помогать Ламам в их контрреволюционной деятельности. Но сначала мне нужно было Получить доверительное письмо и особый знак у Довчина — хубилгана-ламы, прожинающего в хашане чуть севернее ГанданаЛ
— Так. Пароль при встрече с Хубилганом Довчином? — потребовал следователь.
— Я должен ему сказать: «Нет ли у вас табакерки для нюхательного табака из нефрита с золотой коронкой?» Отзыв: «Найдется. Сейчас такие табакерки — большая редкость. Но у настоятеля монастыря Святого Лузана Содова есть одна». После этого хубилган должен снабдить меня деньгами, дать отдохнуть не-сколько дней и отправить с письмом в распоряжение настоятеля монастыря Святого Лузана.
...Арестованного увели. Пурэвжав долго раздумывал, анализируя показания Валдана, взвешивая каждое сказанное им слово. Не кроется ли за всеми этими провокациями подготовка к но-вому заговору против народной республики?
— Как вы думаете, почему он так быстро раскололся? -спросил он помощника, присутствовавшего на допросе.
— По-моему, он не так глуп и, видимо, быстро смекнул, что к чему. Чтобы сохранить себе жизнь, у него остается единственный шанс — выложить нам всю правду, — ответил лейтенант, подходя к столу.
— Признаться, я тоже так думаю, — сказал Пурэвжав, доставая из пачки новую папиросу. — Но, как говорят, поживем — увидим. Это предположение будет доказано иди опровергнуто в процессе нашей работы. Завтра прежде всего нужно будет еще раз допросить секретаря ревсомольской ячейки Самдана. Убийство Чойнхора.— послушника хубилгана Довчина, которое, кстати, еще не раскрыто, — дело весьма темное.
Пурэвжав достал из шкафа дело об убийстве послушника Чойнхора и снова обратился к помощнику:
— Не верю, что убийство послушника — дело рук секретаря ревсомольской ячейки. Ведь они были закадычными друзьями. Но если убийца кто-то третий, то смотрите, что получается. Неизвестный, убивший Чойнхора ночью на безлюдной улице, специально оставляет на месте преступления нож, на рукоятке которого вырезано имя Самдана, чтобы направить следствие по ложному пути. На предварительном допросе Самдан показал, что нож действительно принадлежит ему. Не кажеться ли вам, что все это выглядит довольно странно? — подводя итоги, задал вопрос Пурэвжав.
— Не исключено, конечно, что человеком, отправившим послушника на тот свет, мог оказаться и сам перерожденец, — добавил лейтенант. — По всей вероятности, Чойнхор чем-то ему не угодил. Но, конечно, необходимо еще раз как следует побеседовать и с Самданом.
Самдан робко переступил порог кабинета следователя и остановился у двери. Посеревшее, осунувшееся лицо его выражало крайнюю подавленность и растерянность. Он заметно нервничал. Пурэвжав молча указал на стул и, чтобы дать Самдану возможность немного успокоиться, начал неторопливую беседу, расспрашивая его об артельных делах, о ламах, порвавших с монастырской жизнью и вступивших в артель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46