Но не это главное. Он один из самых деятельных наших сподвижников и правая рука хамбы Седова.
— Коли все так, как вы изволите говорить, тогда хорошо... — Благодарствую за угощение. — Каноник поднялся из-за
стола, а следом за ним и японец. — Нам нужно спешить, нас ждет важный господин.
— Прошу вас, достойнейший Дамдин-Очир, пожелайте что-нибудь для себя в подарок, возьмите любую вещь, поправившуюся вам. У меня есть то, чего нет у других...
Монгольский лама поблагодарил хозяина, но ничего не взял.
В резиденции господина Инокузи им сказали, что резидент не может сегодня принять халхасского хана и что его ждет другой господин. В сопровождении японца Дамдин-Очир поднялся на второй этаж и прошел в конец длинного коридора мимо десятка дверей к кабинету, который ему указали. Возле кабинета Дамдин-Очир остановился в нерешительности: за массивной дверью раздался душераздирающий крик, от которого у ламы остановилась в жилах кровь. Через некоторое время крик прекратился, открылась дверь и двое дюжих японцев с засученными рукавами вынесли изуродованное тело с кровавым месивом вместо лица. Пискнул звонок, из соседней с кабинетом двери
проворно выбежал старик с чайником и тряпкой в руках, смывать пятна крови.. Усилием воли Дамдин-Очир заставил себя войти в кабинет. За столом сидел важный господин, видимо следователь, с застывшей, холодной , улыбкой на благообразном лице. Поняв, что монгольский лама оказался невольным свидетелем нечеловеческой пытки, следователь спокойным голосом, будто не произошло ничего особенного, сказал:
— Тех, кто пошел против императора, нельзя жалеть. Их нужно крепкой рукой хватать за горло и душить... во имя бурхана.
У халхасского хана подкашивались ноги. «Мне оказала великие почести, вознесли на ханский престол, во всем стараются угодить и вдруг... показывают пытку. К чему бы это?» — терялся в догадках Дамдин-Очир.
— Простите, я зайду в другой раз, — и лама вышел из кабинета.
Спускаясь по лестнице вниз, он нос к носу столкнулся е господином Инокузи, только, что приехавшим откуда-то на машине.
— Высокородный. великий . хан, падаю, ниц перед вашим ликом и прошу простить меня за сегодняшнюю занятость. Зайдите ко мне на минуту.
Они вошли в кабинет резидента и сели за стол друг против Друга..
— Великий халхасский хан, в двух словах могу сообщить вам, что вопрос о военной помощи находится в стадии обсуждения, а также анализируются все последние материалы. Ответ на послание хубилгана и хамбы будет готов в самое ближайшее время.
Не дав Дамдин-Очиру вымолвить ни слова, Инокузи потянул за шнур и вызвал секретаря.
— Лучшую машину халхасскому хану! Доставьте в апартаменты и спросите о его желаниях. Выполняйте!
Монгольский каноник вышел, чувствуя себя страшно униженным, будто его, халхасского хана, выгнали из кабинета.
Закрыв изнутри дверь у себя в номере, лама, не раздеваясь, повалился лицом вниз на широкую постель и застонал. На этот раз далекая Монголия показалась ему несравненно прекрасной и счастливой. «Очутиться бы поскорей у себя дома и. оставить бы старые кости в родной земле», — шептал он, и к горлу невольно подкатывался комок...
«Помилуй меня, бурхан милосердный, укрепи мое сердце. Господи, если увидят мои слезы, засмеют. А с хамбой Содовом, бросившим меня на произвол судьбы, я еще сведу счеты, если' удастся государственный переворот и будет, моя власть. Узнает, как скитаться на чужбине, где самый распоследний японец смотрит на тебя как на паршивую собаку».
Дамдин-Очир поднялся с постели, отпил несколько, глотков
холодного чая и, немного успокоившись начал собираться в обратный путь.
По возвращении нового халхасского хана на родину в его просторной юрте собрались высшие баргутекие ламы и бывшая знать. Им не терпелось послушать новости.
Дамдин-Очир не скупился на слова, рассказывая, с каким почетом и уважением он был принят и обласкан японскими господами и более всех самим резидентом. Новым для заговорщиков явилось предложение японцев. сколотить наряду с союзом лам еще и союз мирян, в который войдут утратившие большие права и привилегии миряне. Они не хуже лам смогут бороться с народной властью. Это предложение было единодушно принято баргутскими ламами и бывшими господами.
— Да простит мне великий хан мое любопытство, скажите, что изволили вы положить на руку японскому начальнику? — спросил один из них.
— На этот раз я ему ничего не подарил. Где же напасешься подарков, если дарить каждый раз?
Услышав ответ, сидевший рядом с каноником старый князь вытаращил глаза иоткрнл от удивления рот.
— Без дорогих подарков японцы и смотреть в нашу сторону не станут. Уж я-то хорошо знаю их алчную натуру. Человека с пустыми руками они обходят как незнакомого. А к нам в Монголию приезжают только за золотом, за богатством. Набьют карманы и тут же удерут. И как это они оказали вам такой почет, милостивый хан, без подарка?! Не в их это правилах...
Только теперь понял Дамдин-Очир свою ошибку: слишком поспешно преподнес он на шелковом хадаге дорогие слитки золота. Принимая бесценные дары, японцы обещали выполнить каждый пункт послания хубилгана, а Когда подарки были исчерпаны, обошлись с ним слишком холодно. Вот в чем загвоздка.
Оставшись один в юрте, халхасский хан налил себе в большую пиалу горячего чая, устроился поудобней в подушках й, отхлебывая чай маленькими глотками, принялся рассуждать вслух, как это часто бывает с людьми, привыкшими к одиночеству:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46