А вот и баня — низкий одноэтажный дом с крыльцом. И очереди никакой. На крыльце высокий худой китаец с очень узкими мутно-желтыми глазами и рябым лицом. «Опять китаец. Наверх ное, банщик. Понятно, слежка. Все у них подстроено заранее. Посмотрим, что будет дальше», — думал Пурэвжав, подходя к крыльцу.
Сделав вид, что только сейчас заметил пришедшего, банщик встрепенулся и с радостным видом, как старого знакомого, поприветствовал Пурэвжава.
— Рад вас видеть сегодня. Как вы себя чувствуете? Надеюсь, ваши все в добром здравии?
— Здравствуйте, но я вас что-то не припомню. Вы с кем-то меня путаете, служивый, — не смутившись, ответил Пурэвжав, поднимаясь по ступенькам на крыльцо и давая понять, что он пришел сюда отнюдь не ради праздных разговоров.
— Как же так, — развел руками китаец, — ведь мы с вами чуть ли не каждый день встречаемся на этой улице, да и в баню вы часто ходите?!
— Дешевый прием, — вздохнул Пурэвжав и обернулся к китайцу: — А ну-ка, откройте глаза пошире, посмотрите хорошенько, где это мы с вами встречались? — буркнул он. — А впрочем, если вам так Хочется, — смягчил он свой тон, — то можно и познакомиться. Говорят, что человек, имеющий много друзей, подобен широкой степи. Так куда пройти, дружище? Мне бы хотелось побыстрее, — уже совсем дружелюбно сказал он.
Китаец часто-часто заморгал и, словно смутившись, позвал: — Сюда сюда. Идите за мной. Ваш номер в самом конце коридора. Человек, похожий на вас, всегда моется в том номере. Неужели я в самом деле обознался? Но вы удивительно похожи на одного нашего клиента. Так что извините за беспокойство. Сюда много народу ходит, и многих своих клиентов я хорошо знаю в лицо. А сейчас обознался.
Банщик расстегнул верхние пуговицы халата, почесал впалую, в темных родимых пятнах грудь, сухо откашлялся и опять извинился:
— Простите, уважаемый. Вот видите, старый человек не только сам может заблуждаться, но и других может ввести в заблуждение.
— Вы ведь ничего обидного мне не сказали, зачем же так беспокоиться? С кем не бывает! Забудьте об этом, — успокоил его Пурэвжав. — Я теперь всегда буду ходить только в вашу баню.
Пока Пурэвжав мылся в предоставленном ему отдельном номере, банщик ловко прощупал все его вещи, постучал по подошвам сапог, но, ничего не найдя подозрительного, сел за столик, покрытый чистенькой скатертью с китайскими узорами, не спеша свернул из газетной бумаги папиросу, налил в кружку крутого кипятку, заварил густой, тягучий чай. Потягивая табак и отпивая маленькими глотками из кружки, он размышлял: «Этого человека не так-то легко вывести на чистую воду. Но ведь бывает и так, что, выдержав огромные испытания, спотыкаются на малом и таким образом проваливаются. Надо бы его еще разок проверить чем-нибудь таким, чего он не может ожидать. Ну а если сам оплошаешь да дров наломаешь, унизивши какую-нибудь действительно важную персону, то можешь и головой поплатиться. А я, слава богу, неплохо здесь устроился».
Вечером банщик отправился к хубилгану-ламе. Возле хашана перерожденца его уже ждал Шушма. Когда он доложил Шушме, что ничего особенного ему выведать не удалось, тот, рассвирепев, набросился на банщика с руганью и упреками:
— Старая каналья, вонючий желудок, не мог ничего выведать, рябой козел! Пошел прочь, — шипел он. Однако, когда он переступил порог чертогов перерожденца, злое лицо Шушмы приняло угодливое выражение:
— Почтеннейший лама, пришелец — действительно посланец Страны восходящего солнца. В его отсутствие я перетряхнул все его вещи. В дорожной сумке обнаружил коротковолновый радиопередатчик японского производства, наган, новейшей марки фотоаппарат, тоже японский, японские деньги, сигареты.
Довчин сидел, не проронив ни слова, сосредоточенно глядя на Шушму, но, услышав последние слова китайца, внутренне обрадовался и стал предлагать чай и угощение.
— Благодарствую, господин. Я спешу. Я ведь и пришел только затем, чтобы доложить вам это приятное известие, — заулыбался Шушма, ожидая, что скажет перерожденец, и нетерпеливо ерзая на скамейке.
— У змеи пестрые пятна снаружи, а у человека — внутри. У тебя солидный опыт в этом деле, сын мой, и ты хорошо знаешь, что никому нельзя Слепо доверять. Что касается Балдана, сын мой, то мне тоже кажется, что это свой человек. Но бдительность нельзя терять ни на минуту, иначе нам всем придется расстать-
ся со своей головой. Приставь к нему человека, чтобы знать каждый его шаг. А завтра пусть придет сюда. Я сам с ним поговорю.
Хубилган-лама достал из-за пазухи шелковый кисет, вытащил из него табакерку для нюхательного табака с крышечкой из красного коралла, тоненькой лопаткой насыпал табак на палец и зарядил им обе ноздри.
— Ну я пойду. — Шушма торопливо поднялся со скамьи, Довчин его не удерживал.
Шушма снова зашел к гостю, спросил, не желает ли он заказать чего-нибудь на ужин. Пурэвжав попросил немного жареного мяса с капустой. Быстро съев ужин, он отправился спать, сославшись на усталость и головную боль.
Как только Шушма ушел, Балдан — Пурэвжав уже почти свыкся со своим новым именем, — соскочил с постели, запер дверь, погасил лампу и, сев сбоку у низкого окошечка, стал наблюдать за воротами хашана. Ждать ему пришлось недолго. Скрипнула едва слышно дверца, прорезанная в больших воротах хашана, и появился высокий худосочный мужчина, в котором Пурэвжав узнал того самого рябого банщика. Крадучись, он прошмыгнул в дом Шушмы, стоящий на другом конце двора. Через четверть часа банщик так же, крадучись, вышел с каким-то небольшим свертком под мышкой. Пурэвжав еще долго наблюдал за двором, но никто больше не входил и не выходил из хашана.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46