Инокузи распорядился подать машину и, самолично отворив переднюю дверцу, усадил в мягкое сиденье Дамдин-Очира.
— Во дворец Банчин-богда, — отрывисто бросил японец, и машина понеслась.
_ Банчин-богд встретил монгольского ламу с величавым достоинством, оказав ему всяческие почести. Эта живая святыня в величественной позе восседала на высоком помосте под куполом желто-пурпурного полога.
— Добродетельный лама из Халха-Монголии! Не выпали ли вам на долю тяжелые испытания в пути и не иссякли ли ваши силы от дальней дороги? — завел Банчин-богд велеречивые речн.
Услышав голос живого бурхана, Дамдин-Очир упал на колени перед богдом, коснувшись щекой угла помоста. Банчин-богд положил свою руку ему на голову, благословляя.
— Всемогущий отче! Силою ваших молитв достиг я этих мест жив и невредим. Получив благословение вашей священной десницей, я чувствую себя очистившимся от всех грехов земных. Только теперь я почувствовал настоящее счастье переродиться по велению бурхана, вновь появившись на свет человеком, — молвил он.
Инокузи молча стоял в отдалении, вслушиваясь в каждое слово, и думал: «Странно устроена эта религия. По-настоящему верят в живых богов, Святых, пророков. Главное, верят, что, умирая, человек перерождается снова в младенцев и животных».
Беседа Дамдин-Очира с богдом продолжалась уже около получаса. Банчин-богд поднялся с помоста, сделал несколько шагов до приготовленного на круглом столике угощения и по дамскому обычаю поднес монгольскому ламе питье и еду. Пока Дамдин-Очир жевал, запивая из кубка, Банчин-богд на все лады расхваливал господина Инокузи, представляя его чуть ли не единственным человеком, способным спасти ламаистскую буддийскую религию в Монголии и восстановить там прежние порядки. Ознакомившись с содержанием письма от монгольских лам, привезенного Дамдин-Очиром с просьбой помочь свергнуть новую власть и возвести на престол богда, Банчин-эрдэнэ, прошептав заклинания, сообщил, что священное дело монгольских послушников бур-хана увенчается успехом, ибо так угодно бурхану.
— Жалую вас титулом халхасского богд-хана и званием каноника. Повелеваю обосноваться в Баргутской кумирне и препоручаю вам главенствовать над ламами Халха-Монголин. Срок жизни народной власти будет зависеть от ваших благодеяний, — изрек Банчин-богд — Отец желтой религии.
Услышав о такой высокой миссии, выпавшей на его долю по высочайшему велению живого бурхана, Дамдин-Очир на мгновение лишился сознания от неописуемой радости. Придя в себя, он поклялся исполнить повеление Банчин-богда и положить все силы на то, чтобы срок новой власти стал как можно короче. После этого, сложив ладони, начал усердно молиться перед ликом святого Банчина.
Дамдин-Очир, которому еще до рождения была предсказана судьба стать ламой, всю свою жизнь провел в монастыре, изучая буддийские каноны, молитвы и заклинания на тибетском языке, строго блюдя обряды, глубоко почитая многочисленных богов буддийской религии, истинно веруя в живых хубилганов-перерож-денцев, богдов-святых, бурханов-богов и мечтая, умерев, переродиться, снова став человеком.
До фанатизма набожный, Дамдин-Очир и не подозревал, что господин Инокузи прекрасно разыграл спектакль, посадив на пьедестал подставного «живого богдай, что вся программа этого спектакля от начала и до конца была продумана и разработана им с единственной целью завладеть вторым золотым слитком, имевшим баснословную стоимость, а на роль живого бурхана был куплен за деньги бежавший от народной власти из Монголии и осевший в Харбине проходимец-лама, продавшийся японцам. Спектакль удался как нельзя лучше. А окрыленный безумной радостью от полученного высочайшего титула, Дамдин-Очир даже не задумался над тем, каким образом и почему святой оказался в Харбине, а не в святая святых — Лхассе?
Поздним вечером, когда в юртах потухли последние огни, тихо скрипнула дверь деревянной пристройки, и Балдан вышел во двор. Тьма была непроглядная, и через несколько шагов очертания монастыря растаяли в ней.
С трудом отыскивая дорогу, Балдан добрался до хашана Бу-янта. Взойдя на невысокий пригорок, он услышал негромкий свист, который повторился через несколько секунд. Балдан ответил точно таким же чуть слышным свистом, и Гомпил тотчас вышел к нему.
— Только что в окне Буянта был свет. Не иначе, как манат-ки собирает, негодяй.
— Ничего, все будет в порядке. Мы пришли вовремя.
— А чего беспокоиться? Раньше утра он все равно не тронется с места. Может, и вовсе днем поедет. Все давно привыкли
к тому, что этот китаец разъезжает по сомонам, поэтому он наверняка свой отъезд скрывать не станет.
— Нет, Гомпил, ошибаешься, друг. Одно дело — по сомонам таскаться, а за кордон махнуть с ценным грузом — это совсем другое дело. На это'т раз он уедет скрытно. Брать будем сейчас.
— Тогда лучше через погреб проникнуть, я знаю, где лаз находится. Воду возил сюда, приметил. Тут рядом, идемте.
Осторожно ступая, стараясь не задевать ногами камни, чтобы не вызвать лишнего шума, они вплотную подошли к хаша-ну с другой стороны.
— Видите кучу жердей у забора? Здесь. Балдан снял наган с предохранителя и пересчитал патроны.
— Гомпил, стань у дверей ханшана. Если я через час не вернусь, ты знаешь, что делать, а если все будет нормально, я подам тебе сигнал огоньком. Смотри, Гомпил, нельзя этого мерзавца упускать. Очень опасный враг.
— Давайте вместе полезем. Я много раз бывал в этом доме, хорошо знаю, где что лежит. Вдвоем нам легче будет справиться с этим гадом, а?
— Нельзя, Гомпил. Он может ускользнуть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46