Он подравнивает, пилит, шлифует, весь чумазый от ржавчины и масла, и в один прекрасный день из комнаты домика Мяннйку, превращенного в мастерскую, доносится рокот мотора.
— Завелся,— говорит Сассь из Нээме, принюхиваясь к моторному дымку. Он и радуется, и немножко завидует.
— Деньги, поднятые под ногами,— говорит Яан дядюшке Нээме, который пришел в Мяннику, едва услышав выхлопы мотора, полюбоваться на чудо.— Теперь я могу взять за него вдвое, если не втрое, больше.
Яан открывает помимо входной двери и окна, еще и дверь, ведущую в ригу. Открывает из-за едкого дыма, но, пожалуй, еще и для того, чтобы издалека был слышен голос мотора.
— Крутится, как «Зингер»,— говорит Сассь из Нээме.
Яан уменьшает обороты, увеличивает их, заглушает
мотор.
— Охлаждения нет, еще сгорят поршни, мы же не в лодке.
И еще подгонка станины сверлом и стамеской, и мотор установлен на лодке и на следующую неделю на берегу Тагавере, перевозя на большой шведский пароход опоры для шахт, он оставляет позади несколько парусных лодок. Яан не один с моторкой, их тут тарахтит с десяток — с берега на корабль и обратно, но не у всех моторов такой чистый звук и размеренные такты, как у двигателя Яана.
— Слушай, у тебя, когда к кораблю шли, мотор чихал. Давай я погляжу.
— Ты? Ишь какой умник нашелся!
— Мне что, я и не притронусь к твоему сундуку. Сам зажигание отрегулируй, увеличь опережение. Вот видишь, совсем другой звук.
С этого и началось. У кого плохо отрегулировано зажигание, у кого мелкие неисправности в карбюраторе или магнето. Если бы Яану удалось купить себе сразу же новый мотор, он, пожалуй, никогда не изучил бы досконально все эти части. Перебирая старый мотор, корпя над ним, он до страсти ревниво стал относиться к звуку любого мотора. Не мог молчать, когда его чуткое ухо улавливало в выхлопе фальшивые нотки. Поначалу он сам предлагал помочь устранить изъян, но потом ждущих его помощи стало так много, что он, того гляди, забросит свою работу — возить лес на корабль. Но вот судно погружено и нос его смотрит в открытое море, а лодки, будто щенки, скуля и повизгивая, уходят каждая к своему причалу.
Деньги в кармане, полна бочка с соляркой в лодке, и, уверенный в своем моторе, Яан не заворачивает домой вдоль побережья, а направляется вслед за шведским кораблем, взявшим крепежный лес, и только когда судно пропадает из глаз, он берет курс на маяк Весилоо: верхняя часть его белого пальца еще чуть-чуть видна за выпуклостью моря. Наверняка он вернется до ночи, да и кому он нужен дома... Брат снова занимается в городской гимназии. Матушка Нээме взяла на себя заботу о коровах и овцах. Махнуть бы на все рукой и уплыть за лесовозом! Пауль упорен, он закончит гимназию и без его, Яана, помощи. А если и не одолеет, велико ли счастье должность учителя, из-за которой приходится так много вкалывать.
И Яан, конечно, не меняет курса, дает волю своим мыслям. Никуда он не уйдет из Весилоо, сейчас у него удача, за две недели заработал деньги, которые батрак получает за два месяца. Да и не последний это пароход, прибывший за лесом. Если они этой осенью больше не придут, небось понадобится лес англичанам и в будущем году. Так или иначе, мотор поет в лодке; небось заработаем и на бот- тенгарны.
И в таком добром настроении, строя планы на будущее и суча мысли, как пряжу, Яан замечает суденышко, которое, глядя издали, трудно назвать большой лодкой, а тем более кораблем. Подплыв ближе, он догадывается обо всем. Торговцы спиртом. Крупная лодка с надстройкой и каютой, на корме финский флаг, мотор, пожалуй, в сотню лошадиных сил. Когда такой разовьет полные обороты, за кормой запенится стремительная дорожка. Так и должно быть, не то за суденышком увяжется, как гончие, пограничная стража. Чего он тут кашляет на волнах, за дюжину километров от Весилоо?
Большая горделивая яхта будто притягивает к себе маленькую, дочерна просмоленную лодчонку. Лодчонка сбавляет обороты, подплывает тихим ходом, почти касается борта, будто обнюхивает. Ни одной живой души! Яан делает круг и подходит к тому же месту. Лишь когда он хватает яхту, как говорится, «за жабры» — держится за поручни палубы, открывается люк машинного отделения, и на свет показываются курчавые черные волосы, большие круглые глаза, лицо все в копоти и масле.
— Чего тебе здесь надо?
— Да вот пограничники послали узнать, куда вы грузите свои фляги,— отвечает Яан. Он знает, что беспокоит этих людей.
Человек с волосами негра громко смеется. Смех его такой же жесткий и ершистый, как и его волосы, но в нем не слышится злости.
— Так уж и пограничники! Без них и жить было бы скучно. Но здесь три мили от берега, их власть сюда не распространяется. Или ты, может, сам прибыл за товаром?
Яан отрицательно поводит головой. Сам он не берет в рот ни капли и не одобряет, когда, обходя закон, промышляют среди пьяниц этим адским зельем. Его притягивает к этому красивому судну совсем другой магнит.
— Мотор небось сильный?
— Прикинь сам, сколько сил.
— Ну, скажем, сто?
— Сто — у пограничников. У нас должно быть больше.
— А можно поглядеть?
Курчавоволосый оставляет Яана — посмотреть. Капитан «яхты» и штурман спят в каюте. Машинное отделение — его, моториста, королевство. Зажигание малость барахлило. Погода была тихая, они прохлаждались в нейтральных водах; он стал искать неисправность и, как полагал, нашел ее, но мотор во время починки остыл и не заводился — подсел аккумулятор. Надо завести рукой. Он заводил, аж вспотел весь, рубашка мокрая — мотор все артачился.
— Ты заводил автомобиль ручкой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41