Ну, тогда другие, конечно, по вкусу и не придутся.
— Нет, где же! — сказала генеральша.
— И точно, где же!..
Агафья Прохоровна подперла подбородок правою рукою и, покачивая в раздумье головой, заметила как бы про себя:
— Уж не может же быть, чтобы это из-за этого... Нет, это что и говорить, не может быть, пустяки совсем!
— Ты это про что, Агафья Прохоровна? — спросила генеральша.
— Так, ангел ВЫ наш, глупые мысли пришли в голову... Известно, где же у нас умным мыслям быть... Сами мы глупые, и мысли у нас глупые...
— Да ты говори! Что такое?
— Я вот про Полю, что она-то не пристроена еще... Агафья Прохоровна вдруг словно спохватилась
и торопливо прибавила:
— Благодетельница, виновата! Язык мой — враг мой! Может, вы и не знаете ничего про Полю!
Мухортова махнула безнадежно рукою. — Все, все знаю!
— Ну, так вот не беспокоится ли Егор Александрович, что она-то не пристроена? Ведь это бывает. Конечно, не ему на ней жениться, не помеха она ему при свадьбе, а все же, пока не пристроена она, серд-
це-то но ней и сохнет. Добр он! Была бы чужемужняя жена — дело другое было бы, отрезанный ломоть...
— Это правда, конечно,— в раздумье согласилась генеральша.
Ей самой приходила в голову эта мысль.
— Вот Данило Волков, камердин Егора Александровича, я думаю, в ногах бы вывалялся, чтобы жениться на ней.
— Ты полагаешь? Но он же, вероятно, все знает?
— Ах, благодетельница, это вы по своим благородным чувствам рассуждаете, а ему что, что он знает? В их сословии это ни за что не считается. Просто так себе: тьфу!.. Да и то сказать, чего же тут такого? Не с мужиком каким-нибудь жила, а барин приласкал, так ведь это за счастье он почитать должен, потому и ее, и его не оставят господа.
— Ах, разве я кого-нибудь обижала!—воскликнула с чувством Мухортова.— На меня-то уж роптать люди не могут! О, нет...
— Что и говорить! Что и говорить! Благородные люди такой жизни были бы рады! Как у Христа за пазухой живут!
Софья Петровна помолчала и потом спросила:
— Так ты думаешь, что Данило был бы согласен?
— Ничего я наверное, ангел вы наш, не знаю, потому не мое это дело. Что мне в чужие дела соваться? Меня бы не обижали, а я человека не трону. Живи он, как знает... Но думаю я по своему глупому рассуждению, что должен бы Данило только радоваться и бога благодарить за такое счастие.
Генеральша вздохнула.
— Надо будет с Еленой поговорить...
— Благодетельница, только не выдавайте вы меня, что я это говорила,— сказала Агафья Прохоровна униженным тоном.— Не любят люди, чтобы в их дела чужие нос совали. Может быть, у нее свои планты есть. В чужую душу не влезешь...
— Ах, что ты глупости говоришь! Стану я рассказывать!
— Тоже понимают ведь, что пока Пелагея не замужем, будет она в руках Егора Александровича
держать. К чужемужней жене сердце-то его сейчас охладеет...
Агафья Прохоровна поспешила оставить Мухор-тову одну и, пробираясь в странноприимный покой, не утерпела, забежала к Даниле Николаевичу Волкову.
— Готовьте дары-то, да на свадьбу зовите,— бойко сказала она ему, заглядывая в его комнату.
— А что, Агафья Прохоровна?—торопливо спросил он, соскакивая с дивана, где лежал с газетой в руках.
— А то же, что у генеральши речь пойдет с Еленой Никитпшиой о вашем бракосочетании,— ответила Агафья Прохоровна, приседая в дверях.— За хлопоты-то сумейте по обещанному отблагодарить.
— Мы свое слово держать умеем,— развязно ответил он.— Как же разговор-то у вас вышел?
— Ну, после, а то еще шпионы выследят, дело напортят,— ответила она, быстро удаляясь от дверей с поднятой гордо головой.
Софья Петровна, между тем, глубоко раздумывала о словах Агафьи Прохоровны. Ей самой не раз приходили эти мысли в голову. Действительно, Егор Александрович бросит тотчас же Полю, как только она сделается чьей-нибудь женою. Не станет он делиться ею с лакеем. Фи! Этого только недоставало! Это, вероятно, понимают и Поля, и Елена Никитиш-на. Уж и точно, не думают ли они прибрать к рукам Жоржа? Надо похлопотать, как бы сбыть девушку. Лх, как все это скучно, несносно!
Не прошло и получасу после ухода Агафьи Прохоровны, как уже в будуаре у Мухортовой шел разговор с Еленой Никитишной.
— Я с тобой, Елена, хотела поговорить о Поле,— сказала Софья Петровна.— Ужасно беспокоит меня ее положение.
Елена Никитишиа махнула безнадежно рукой.
— Уж и не говорите, сама я ночей не сплю! До-куролесила девчонка до того, что хуже и быть не может...
— А что? — с испугом спросила генеральша.
— Известно, что! Оба молоды, матерью, пожалуй, будет.
— Елена, что ты говоришь! — с ужасом вскричала Мухортова.— Это ужасно, ужасно!.. И скоро?
— Не знаю, ничего не знаю! От нее ничего не допытаешься, а вижу, что дело не ладно.
— Боже мой, этого только недоставало! Незаконный ребенок! Это ужасно!.. А я думала пристроить бы ее за кого-нибудь...
— Пристроить! Вон и жених есть, да разве с нею сговоришь!..
Елена Никитишиа опять махнула рукой.
— Жених? Кто это? — полюбопытствовала генеральша.
— Данило сватается.
— Данило? Что же, он человек трезвый, порядочный...
— Да ей-то все равно, кто ни сватайся, хоть принц заморский, все равно не пойдет.
Софья Петровна покачала укоризненно головой.
— Ах, Елена, Елена, разве можно так говорить. Разве девушка понимает что-нибудь в этих делах! Надо уговорить, резоны представить. Ведь и все мы почти всегда не по своей воле шли замуж. Разве я по своей воле, по страсти шла? Так я не она!.. Если бы волю-то нам дать, так мы бы... Да вот она сама пример: дали мы волю, и что вышло?
— Знаю я, сама знаю это! Да нынче насильно-то к венцу не потащишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67