Вот что случилось!
— Как отказал?
— Обыкновенно, как отказывают нашему брату. Сегодня ему, завтра, быть может, мне, Прокофью,
Поле. Нищих-то еще мало по миру ходит! Прибавить нужно!..
— Да не ворчи ты, старая, а говори по-человечески!— нетерпеливо проговорила генеральша.— Что у тебя за манера раздражать! Хочется, верно, чтоб у меня мигрень сделалась!
— Ах, у меня у самой в глазах темнеет,— отрывисто ответила Елена Никитишна.
— Елена, да не мучай ты меня! — молящим тоном воскликнула Софья Петровна.
Она походила на слезливую просительницу; Елена Никитишна па суровую барыню.
— Сама я измучилась, сама! — с укором сказала старая служанка.— Вот думала, хоть пристрою девку, если уж греха не поправить. 'Гак пет, выгнал Егор Александрович Данилу. Что же он думает с девчонкой сделать? Поиграть, да и бросить? Ведь ни на ней, ни перед ней ничего нет. Стыд один у нее, а больше-то эта самая любовь ей ничего и не принесла!
— Это надо разъяснить! — вскричала Мухорто-ва.— Зачем он отпустил Данилу? Что думает делать?
— Ну, уж это не приходится мне-то у Егора Александровича расспрашивать! — резко сказала Елена Никитишна.— Не мать, не тетка я ему. Мне он отчета не обязан отдавать, хоть Поля-то мне и не чужая. Он и говорить со мной не станет, если уж с вами не советуется... Вот уж не ожидала я от него таких поступков! Этого наш брат, холоп, не сделает! Сгубить девчонку и бросить!..
— Молчи ты, Елена! Перестань ворчать! Это невыносимо! — заговорила генеральша.— Сын отбился от рук, ты нервы раздражаешь, тут эта свадьба не состоялась... Право, я слягу... Да, слягу, вот тогда и ходите за мной!.. Поди, попроси ко мне сейчас же Жоржа...
Елена Никитишна молча повернулась к выходу.
— У, злая! — детски капризным тоном произнесла генеральша ей вслед.
Она под влиянием чтения нового романа была в это утро в самом благодушном настроении, как будто в доме все шло наилучшим образом, не грозя никакими невзгодами в близком будущем. Слова Елены Ни» китишны спугнули это светлое настроение, и она те-
перь готова была капризничать, как избалованный ребенок, у которого отняли игрушку.
Егор Александрович удивился, когда его позвали к матери. Вообще он редко беседовал с ней; в последнее же время эти беседы были еще реже; он сам избегал их, сознавая, что ему предстоит вынести немало неприятностей и без них. Тем не менее он тотчас же пошел на половину матери. Он застал ее лежащею на кушетке с книгой в руках. Услышав его шаги, она отложила книгу в сторону, сделала строгое лицо и обратилась к сыну с вопросом:
— Жорж, я слышала, что ты отказал Даниле? Как же это?.. Он сватался за Полю...
— Вы за этим звали меня? — спросил сын, садясь на стул.
— Да. Надо же серьезно подумать о ее судьбе. Я тебе это говорила. До сих пор...
— Предоставьте это мне,— перебил он мать.— Я уже тоже говорил вам это...
— Нет, Жорж, так нельзя, так нельзя! — загорячилась Мухортова.— Девушку нужно выдать замуж, обеспечить. Это наш долг...
Он сделал нетерпеливое движение.
— Я вас попрошу более не говорить об этом,— резко произнес он.— На днях мое имение перейдет в чужие руки. Тогда...
— Жорж! — воскликнула генеральша, с ужасом приподнявшись на кушетке.
— У меня останется только охотничий домик над обрывом. Я поселюсь там. Поля будет жить у меня.
— Жорж! — снова повторила генеральша, точно не находя слов для выражения своих чувств.
И неожиданно поднялась во весь рост с места. Она была страшно взволнована. В се глазах сверкнул недобрый огонек.
— Я тебе этого не позволю! Слышишь, я мать! Ты, ты будешь жить вдвоем с нею, как с женой? Никогда, никогда!
Она заходила по комнате. —- Я, наконец, теряю терпение! Продать все, сделать скандал, огласить разорение, сойтись, как с женою, с мужичкой... Ты с ума сошел? Да, да... Тебя лечить надо... лечить... И что скажет дядя Жак? Наконец, я могу попросить предводителя дворянства...
Ты еще мальчишка... давно ли стал совершеннолетним!.. Книг начитался!.. Студенты, должно быть, твои так живут... санкюлоты!.. Набрался идей и думаешь, что так тебе и позволят ходить с ними... Да, я обращусь к властям... есть же права...
Он, весь бледный, с дрожащими от гнева губами, тоже поднялся с места и повернулся к выходу.
— Попробуйте! — коротко и сухо сказал он матери.
В тоне его слов было что-то беспощадно суровое и холодное. Так иногда в былые годы говорил с ней ее покойный муж. Генеральша вздрогнула и вдруг с пронзительным криком бросилась за сыном.
— Жорж, Жорж, пощади! — воскликнула она, хватая его за рукав.— Я не вынесу, я умру!.. О, как ты жесток... Ведь это позор... Мне нельзя будет никуда глаз показать... Ну, сделай что-нибудь... извернись... займи... Я не знаю, что надо... Но нельзя же так, Жорж!.. Вспомни, кто мы!..
Она упала к его ногам, с театральным трагизмом простирая к нему руки.
— Ты видишь, я у твоих ног!.. Мать у твоих ног!.. Он передернул плечами. В его душе поднималось
чувство гадливости, отвращения.
— Даже в горе ты разыгрываешь комедии,— прошептал он с горечью.
Его лицо выражало полное презрение к ней.
— Ах-ах-ах! — послышались истерические рыдания Мухортовоп.— Изверг... бездушный... нигилист!.. Бог... бог... отплатит тебе!.. В отца весь!..
Она билась па ковре в истерических конвульсиях. Егор Александрович был уже за несколько комнат. Ему становилось омерзительно это ломанье матери. Прежде все эти кривлянья, переходы от возвышенных фраз к истерикам, от жалующегося тона институтки к возгласам трагической героини, от угроз к пресмы-канию у ног - только слегка раздражали его нервы, теперь он просто презирал эту женщину. Она изломалась, искривлялась до того, что в ней было все напускное:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67