Мы вернулись на шхуну.
Когда мы подняли шлюпку на палубу, солнце уже клонилось к закату, и прилив ринулся в лагуну. Вечеринка сворачивалась. Моряки прощались с родными. Вдруг я услышал знакомый звук, и по моей спине побежали мурашки. Соломон стоял на бушприте и трубил в большую раковину. Это была песня океана.
– Прилив! – выкрикнул Соломон – Лукречане, к отплытию!
Провожающие вереницей двинулись к трапу и расселись по своим лодкам. Они лучших других знали, что прилив ждать не будет.
Подняли якорь, расправили паруса, и «Лукреция» вышла из Лагуны Стрекоз в открытое море, подгоняемая течением и ветром с суши. Солнце скрылось за горизонтом, и очертания берега стали еле видны. Сменились вахты, и когда Клеопатра вышла на палубу, у штурвала уже стоял мистер Соломон.
– Я так не танцевала уже много лет, – сказала она и улыбнулась. Наступила долгая тишина. Потом она прибавила: – Ты думаешь о том, правильное ли решение ты принял, да?
– Вроде того.
– Это называется быть между Сциллой и Харибдой, – сказала она.
– Что-то греческое? – пошутил я.
– Греческое. Гомер.
– «Одиссея»?
– Тебе туго пришлось в Сан-Педро. Но это ерунда по сравнению с тем, что пришлось пережить бедному Одиссею.
– Что-то я не помню про Сциллу и Харибду.
– В своем легендарном плавании Одиссею однажды пришлось проплыть по узкому каналу. Смертельная опасность угрожала ему с обеих сторон. – Клеопатра оглядела паруса. – Думаю, мы можем поставить шпринтовый парус, мистер Соломон.
– Есть, капитан, – отозвался Соломон из-за штурвала и приказал вахте поднять парус.
– Итак, – продолжала Клеопатра, – Сцилла была прекрасной девушкой, возлюбленной Посейдона, бога моря, но соперница Амфитрита накормила ее колдовскими травами, и она превратилась в чудовище. Она была ужасна на вид: шесть голов, в каждой по три ряда зубов.
– Типичная Тельма Барстон, – вставил я.
– Драконы имеют множество обличий. Мягко говоря, Сцилла была недовольна своей судьбой. Она обозлилась на мир и поселилась на горе в пещере, выходящей на море. Когда мимо проходили корабли, каждая из ее ужасных пастей выползала из пещеры и хватала по моряку.
– Очень похоже, – сказал я.
Клеопатра одним глазом присматривала за поднятием паруса.
– Это еще не все, – продолжала она. – На другой стороне узкого канала, под необъятным фиговым деревом притаился страшный водоворот – Харибда. Трижды в день она поглощала воды пролива, а затем выплевывала обратно. Одиссей должен был проплыть между Сциллой и Харибдой.
– Там, куда мы направляемся, будет что-то вроде этого? – спросил я.
– Никогда заранее не знаешь. – Клеопатра посмотрела вдаль. – Впереди может быть водоворот или пара водоворотов – вроде того, что недавно засосал тебя во всю эту пену и выплюнул на Отмели Стрекоз.
– Там я и правда в третий раз почувствовал, что иду ко дну. Но всему виной моя собственная глупость, – сказал я.
– Я не уверена, что дело в глупости. Вам, мужчинам, свойственен один недостаток: вы часто думаете головкой, а не головой. А может быть, все дело в том, что ты забыл вот это. – Она вытащила из кармана раковину Листера, а потом едва ли не ласково прибавила: – Какова бы ни была причина, суть в одном: как и Одиссей, ты прорвался. Ты все еще здесь.
– Это да. – Трепещущими пальцами я взял раковину.
– Держись этой раковины, хорошо? – прибавила она.
Мы смотрели на сумеречное небо и первые звезды, что проклевывались сквозь черный таинственный занавес Вселенной.
– Подтяни стаксель немного, Роберто! – крикнула Клеопатра. Скорость мгновенно увеличилась. – Теперь все в порядке, мистер Соломон. – Она повернулась и заглянула мне в глаза. – Кажется, удача снова на вашей стороне, мистер Марс.
– Похоже на то, капитан.
– Сынок, я долго живу на этом свете и могу тебе сказать точно: чтобы спасти человека от себя самого, нужна удача. Но больше всего нужны друзья. Возблагодари за них свои счастливые звезды и эту твою ракушку. Они примчались к тебе на помощь потому, что тебя стоило спасти.
– Спасибо, – это было единственное, что я мог сказать.
– Знаешь, мы здесь не просто болтали. Мы обдумывали, как изгнать Тельму из твоей жизни. Сэмми Рэй думает, что она прячет в шкафу парочку скелетов и наверняка не хочет выставлять их на всеобщее обозрение.
Я даже не спросил, что они собирались делать. Я просто хотел тихо выполнять свою работу на судне, какой бы она ни была. Клеопатра продолжала:
– Так что держать тебя вне поля зрения и подальше от неприятностей – теперь моя работа. А твоя работа – помочь мне найти душу маяка. Ты ведь настоящий эксперт.
– Я согласен.
– Мистер Соломон! – выкрикнула она. – Давайте взглянем на карту. Я думаю остановиться в Порт-Антонио. Мистер Марс возьмет штурвал.
Соломон дал мне необходимые указания, и я принял вахту.
– Мы направляемся к Наветренному проливу. Куба с одной стороны, Ямайка – с другой. Постарайся не врезаться ни в ту, ни в другую, – прибавила Клеопатра.
– Есть, капитан – ответил я с улыбкой и положил руки на штурвал.
Я осмотрел весь корабль от бушприта до кормы. Последних лучей заходящего солнца как раз хватило для того, чтобы я смог различить странный объект у нас в кильватере. Я навел бинокль на таинственный предмет. Им оказался длинный черный ствол дерева, покрытый наростами и водорослями. На одном конце бревна торчала веточка чуть больше фута высотой, на кончике которой трепетали на ветру несколько зеленых листьев – ни дать ни взять крошечная мачта и паруса.
Я пробежал пальцами по деревянному геккону на шее, и на ум пришли слова Джонни. Он говорил мне стать семенем и, отдавшись на волю ветров и течений, следовать за песней океана к своему берегу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125