Через месяц это маленькое происшествие появилось в журнале про серфинг, и из мухи, разумеется, сделали слона. Зато с тех пор здесь никого не было.
Мы отгребли от берега, и я поплыл за Уолтэмом по маленькому каналу через риф. Если в моей голове еще и оставалась кава после той ночи в Санту, ее точно смыло вереницей левых волн, разбивавшихся о берег.
В перерывах между катанием по волнам мы плюхались животом на доски, и во время этих передышек Уолтэм рассказывал мне о себе. Родился и вырос он на Дальвадо. Его отец был членом местного партизанского отряда. Под командованием капитана Кида они совершали вылазки на японские военные базы на Соломоновых островах.
Отец Уолтэма отправил сына в Америку с заданием изучить страну и съездить в Пенсаколу, Флорида, чтобы узнать, вернется ли капитан Кид. Уолтэм сказал мне, что Пенсакола оказалась вовсе не раем, хоть он и видел «Голубых Ангелов», паривших над пляжем. Никто там не помнил никакого капитана Кида.
Уолтэм остался во Флориде и в итоге попал в Орландо, но долго там не задержался. Перебрался в Форт-Лодердейл, где провел еще пару лет – работал в ресторане «Май-Каи». Потом отправился в Калифорнию, а оттуда – домой, на Дальвадо.
Вскоре после его возвращения отец умер, и Уолтэма избрали новым вождем.
– Я видел Америку своими глазами, и я не мог сказать своему народу, что это ран.
Уолтэм сказал, что с того момента главной его целью стало помешать своему народу захлебнуться цунами меркантилизма.
Мы выбрались из воды незадолго до заката. Уолтэм вышел на берег с большим красным люцианом и вытащил из джипа гриль и посуду, а мне удалось стрясти несколько папай с дерева на краю джунглей. Мы ели рыбу и запивали ее холодным пивом из переносного ледника. Уолтэм сказал мне, что в другой раз мы бы заночевали у пирамиды и он бы рассказал про Южный Крест и пирамиду, но завтра самый главный день в году на Дальвадо, и нам надо отправляться домой.
Мы ехали в Хуакелле под багровым небом. С вулкана сошло несколько дождевых облаков, мы остановились и несколько минут стояли под дождем, смывая соль с наших тел.
Деревня опустела. Флаг с бамбукового шеста сняли, а тлеющий костер посылал в небо тоненькую струйку дыма. Уолтэм сказал, что все отдыхали перед большим торжеством, которое начнется очень рано, и предложил мне сделать то же самое. Он остановился у входа в мою хижину.
– Завтра вы будете моим почетным гостем, – сказал он. – На горе есть кое-что, что, я думаю, будет вам интересно. А перед сном поработайте над своей речью.
– Какой речью? – спросил я.
– Той, которую вы привезли от капитана Кида и которую вы произнесете завтра вечером на торжестве.
Не так часто в жизни приходится засыпать под гул вулкана, но после плавания на Дальвадо и вечера в «Китайском ресторанчике» я был вымотан до предела, и, когда моя голова коснулась подушки, мне было уже наплевать, если гора рванет и мы все взлетим на воздух.
Но этого не произошло. От своей комы я очнулся благодаря паре крепких тычков и, открыв глаза, увидел освещенное факелом лицо Беркли.
– Капитан, пора идти.
Чистка зубов достигла кульминации, когда я вдруг понял, что забыл про речь.
Незадолго до рассвета раковины затянули жутковатую симфоническую мелодию. Жители деревни Хуакелле начали собираться вокруг флагштока Я грыз кусочек ананаса и потягивал принесенный Беркли кофе, когда увидел Уолтэма. Он вышел из своей хижины в летной форме цвета хаки и старом шлеме, поверх которого были надеты летные очки. Форму морского офицера дополнял белый патронташ и кобура с пистолетом.
Уолтэм направился к флагштоку, и за ним выстроилась колонна из двадцати человек. Все были одеты в зеленые военные шорты. На обнаженной груди каждого красовались синие буквы «ВМФ США». Все несли бамбуковые копии пулеметов и винтовок «M1». Главнокомандующий довел свою маленькую армию до флагштока и на английском языке скомандовал:
– Отделение, стой!
В тот же момент вперед выступила еще одна группа мужчин и подняла американский флаг. Как только его подхватил тропический бриз, Уолтэм вынул свой позолоченный кольт из белой кобуры и пальнул в небо. Почетный караул спустил флаг и, сложив треугольником, вручил Уолтэму, который произнес короткую речь на пиджин. Затем он убрал пистолет и повернулся к мужчинам с бамбуковыми винтовками.
Жители деревни построились позади маленькой армии, и Уолтэм махнул мне рукой, призывая возглавить вместе с ним парад. Небольшая группа ударников в хвосте колонны начала отбивать ритм. Уолтэм повернулся ко мне и прошептал:
– Ну как вам наша религия?
Не успел я ответить, как он выкрикнул команду и указал на вулкан, проступающий в рассветном сером небе. Процессия двинулась. Мы шли сквозь джунгли, барабанщики били в барабаны, а жители деревни пели.
– О чем они поют? – спросил я Уолтэма по пути.
– Это история о капитане Киде и как он сюда прибыл. Хотите послушать?
Где-то между первым выстрелом Уолтэма и ритмом джунглей из моей головы напрочь вылетели все логические причины моего пребывания на этом острове. Я заразился возбуждением участников торжества.
– Да, – сказал я ему. – Расскажите, пожалуйста.
– Итак, – начал Уолтэм, – наша книга Бытия начинается с проклятых миссионеров. Мы не могли съесть их всех. Они – как большие угри на рифе: стоит им обернуть свой хвост вокруг куска коралла, как оторвать их становится практически невозможно. Не успели мы оглянуться, как Библия заменила собой религию наших предков, и вскоре миссионеры начали говорить людям, что кава – зло, танцы греховны, а обмен женами – прямая дорога в ад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125