– Открой за меня, Талли. Да, доктор Мальта, думаю, пока я могу пропустить рюмочку лекарства.
Доктор Мальта вытащил пинту рома из своей черной сумки и налил щедрую порцию в кофейную кружку, которую держала Клеопатра.
– Хочешь глоточек, моряк? – спросила меня Клеопатра.
– Не сейчас, капитан, – ответил я. Я развернул коробочку и вручил ей. Она подняла крышку.
– Талли, это же твоя счастливая ракушка! – воскликнула она.
– Теперь она ваша. Джонни Красная Пыль сказал мне, что она нужна для того, чтобы указывать мне путь. Я таскал ее с собой повсюду, а теперь пришло время ей немножко отдохнуть, и в Кайо-Локо, думаю, ей будет хорошо. Да и потом, что можно подарить женщине, у которой все есть?
Клеопатра повертела раковину в руках:
– Ты здорово придумал, Талли, но я не могу принять такой подарок. Мне бы очень пригодилась какая-нибудь хреновина, которая приносит удачу, но я уверена, ты еще найдешь кого-то, кому она нужна больше, чем мне.
С этими словами они наклонилась вперед, слабо меня обняла и вежливо, но настойчиво вложила раковину в мою ладонь.
Из полурубки вышел Роберто.
– Мы идем с невероятной скоростью. Будем в Кайо-Локо меньше чем через час. – Он пристегнулся к штормовому лееру и двинулся вперед к мачте, освещая себе путь фонарем.
– Значит так, – сказала Клеопатра. – Я благодарна тебе за все, что ты для меня сделал, но сейчас я должна кое-что тебе сказать.
– Не глупите, – сказал я со смехом. – Осталось меньше часа.
– А что, по-твоему, я собиралась сделать, когда туда попаду? Спрыгнуть с мачты и поплыть к берегу, как проклятый троеборец? О боже, я просто немного волнуюсь – надо бы мне последить за своим языком. Близится день суда, и мне бы лучше не выражаться. Сынок, я умираю. Не то чтобы я тебя бросала, просто я выхожу из игры. Так что слушайте и не перебивайте. – Она повернулась к Соломону: – Соломон, когда меня не станет, «Лукреция» твоя. Я имею в виду, ты будешь ее владельцем, а не просто капитаном. Да она и так была твоя все эти годы. У меня есть счет в банке, с которого ты можешь снимать деньги на текущие расходы и ремонт шхуны. Из этих же денег ты должен платить зарплату команде. А еще их хватит, чтобы построить новую школу на Дангриге. Я хотела бы, чтобы ты учил детей с Багамских островах морскому делу и сделал все возможное, чтобы сохранить на этих островах мореплавание. Если мы спасли маяк, то должны быть и суда, которым он будет помогать. Согласен?
– Есть, капитан, – ответил Соломон. Слезы бежали по его щекам.
– Доктор Мальта, вы были с нами не очень долго, но благодаря вам я еще дышу, к тому же вы меня вытащили из этой проклятой больницы. Эта клиника, которую вы хотите построить в вашей деревне в Пакистане, – считайте, что деньги у вас есть.
Доктор склонил голову и взглянул на нас, словно спрашивая, может ли он верить своим ушам. Мы кивнули.
– Талли, теперь ты. Разумеется, с тобой посложнее, чем с остальными. Ты сделал то, ради чего я привезла тебя сюда. Маяк обрел душу, а я – свое последнее пристанище. Я верю, что вы с Соломоном будете приглядывать за Кайо-Локо и не позволите ему снова прийти в упадок.
– Да, мэм, – ответил я, стараясь унять дрожь.
– И вот еще что. Ты уволен, – сказала она, потягивая ром. Соломон неожиданно прекратил рыдать, немного помолчал и разразился диким хохотом.
– Я не шучу.
Сначала я подумал, что у нее просто предсмертный бред или ее устами заговорил ром, но, заглянув в глаза, которые я так хорошо успел изучить, я понял, что она была серьезна как никогда.
Я понятия не имел, что ответить. В этот момент «Лукреция» врезалась в огромную волну, которая обрушилась на палубу сорокафутовым каскадом брызг, затопив рулевую рубку. Соломон чудом удержал штурвал, и вода в рулевой рубке, которая теперь походила на бассейн, начала убывать.
Клеопатра рассмеялась:
– Мы все выжившие – даже вы, доктор Мальта. Вы пережили ваш первый настоящий шторм. Но беда выжившего в том, что он часто танцует один. Он балансирует на детских качелях – на такой доске, положенной на бревно – и удержаться на ней непросто. С одной стороны – способность жить в одиночестве. С другой – тяга к общению. Как удержать равновесие? Быть выжившим – не так уж плохо, но есть риск оказаться последним на вечеринке, когда котел с пуншем опустел, а конфетти превратились в мусор под ногами – как у меня.
Клеопатра закрыла глаза и смолкла. Сперва я подумал, что она умерла, но из ее рта по-прежнему выбивалась тоненькая струйка пара. Она продолжила:
– Талли, я не хочу, чтобы это случилось с тобой. Вот почему я увольняю тебя с Кайо-Локо и дарю тебе Хайборн-Хилл. Осядь там на некоторое время. Ты сделал для меня больше, чем можешь себе представить, и Хайборн-Хилл покроет только малую часть моего долга перед тобой. Устраивай вечеринки, веселись, найди себе подружку, женись на ней, если захочешь, заведи детей и рыбачь сколько влезет. Ки-Уэст, конечно же, не культурная столица мира, но для начала сойдет.
– Маяк два румба по правому борту, – выкрикнул Роберто с передней палубы.
Клеопатра повернула голову, но маяка не увидела. Соломон накренил судно на правый борт и показал ей маяк.
– Он где-то там, – сказал я и указал вдаль.
– В такой темноте его должно быть видно еще лучше, чем обычно, – заметила Клеопатра.
Вся команда уставилась в темноту, и, когда пронизывающий белый свет прорезался сквозь ночь, по палубе разнеслись радостные крики и свист.
Я считал секунды между светом и тьмой.
– Четыре вспышки с интервалами по четыре секунды, – сказал я, оборачиваясь к Клеопатре. – Вы, как всегда, правы, капитан. Это Кайо-Локо. Мы дома.
Внезапно мы все притихли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125