– Да, сэр.
Аптекарь отвечал еле слышно, и я с трудом разбирал его слова.
– Это?
– Ягоды.
– Вижу, что ягоды!
– Те самые, которые, по мнению брадобрея-врачевателя, убили Саймона Фладда.
Очередная склянка.
– По-моему, я такие уже видел.
– Верно, сэр. Это листья белладонны.
Лейн вытащил пробку.
– Сэр! – остановил его мистер Роузен. – Этот яд способен проникнуть внутрь и через кожу!
Лейн поспешно вставил пробку и бросил склянку обратно в ящик.
– Как отличить отравление белладонной? – сурово спросил он.
– Человеку трудно глотать, кожа краснеет, у него все сильнее болит голова, начинаются видения… Потом – обездвиженность и смерть.
– А глаза? – спросил сэр Эдвард. – Вы не упомянули самое заметное отличие смерти от белладонны.
Аптекарь ненадолго закрыл лицо ладонями, словно закрываясь от чудовищных обстоятельств.
– Зрачки так сильно расширены, что глаза кажутся совсем черными. По ним действительно проще всего отличить отравившегося белладонной. В небольших количествах она использовалась для придания женским глазам большей привлекательности. Отсюда и название –„белладонна“.
Сэр Эдвард немедленно воспользовался этой возможностью и высмеял обвиняемого:
– Зачем она у вас? Чьи глаза вы собрались украшать? Глаза моряков? Или глаза военных? Нет, наверное, вы приберегли это для глаз пленных дикарок!
В часовне засмеялись. Мистер Роузен ничего не отвечал. Лицо его приняло самое жалкое выражение.
– Когда брадобрей-врачеватель и вы ухаживали за бедным мистером Фалконером…
– Его зрачки расширились и глаза были совершенно черными…
– Вы согласны с мнением мистера Оксендейла, что мистер Фалконер был отравлен?
– Согласен, но там был применен не один яд. По моему мнению, его отравили сочетанием нескольких из них.
– Да неужели? Похоже, ваши познания в вопросах ядов более обширны, чем вы пытались нас убедить!
В часовне зашептались, но взгляд Ральфа Лейна заставил всех замолчать. Встал Томас Хэрриот:
– У меня есть вопросы к аптекарю.
Сэр Эдвард насмешливо поклонился и отступил назад. Томас подошел к скамье и взял склянку с засушенными жучками.
– Каковы лечебные свойства шпанской мушки? – спросил он, поворачиваясь к аптекарю.
– Растолченная оболочка этих жуков, взятая в малом количестве, усиливает любовное влечение.
Часовню сотряс непристойный хохот. Ральф Лейн – и тот улыбнулся. Тут опять вмешался сэр Эдвард, которого так и распирало от желания подковырнуть аптекаря:
– Зачем вам понадобилось эдакое средство в нашем путешествии?
– Оно также помогает справиться с волдырями на коже. В часовне присутствует несколько людей, которые испытали это на себе.
В толпе раздался одобрительный шепот.
– А белладонна? – продолжал спрашивать Томас.
– Крошечная щепоть этой травы облегчает страдания от морской качки. Я помог с помощью нее нескольким морякам, в том числе и джентльменам. Мои слова подтвердит Мармадьюк Сент-Клер.
– А ягоды? Средство, убившее Дэвида Фалконера, само по себе или в сочетании с чем-то еще?
– Я травил им крыс. С большим успехом. Не сомневаюсь, что в дальнейшем во все путешествия следует с избытком брать эти ягоды.
В часовне зашептались. Крысы были нашим проклятьем, уничтожали нашу еду… Лейн сидел наклонившись вперед и сосредоточенно прищурившись. Я восхищался своим господином. Две минуты назад судьба аптекаря казалась решенной. И вот, после нескольких искусно заданных вопросов, его вина стала казаться вовсе не столь очевидной. Конечно, теперь суд не сможет признать его виновным!
Мистер Хэрриот продолжил:
– А что вы скажете об этом растении из Южной Америки?
Мистер Роузен замешкался с ответом.
– Некоторые племена используют его, чтобы испытать различные видения – будто человек летит или блуждает. Я прихватил его только с одной целью: углубить собственные познания в травах.
Несколько секунд мистер Хэрриот молча смотрел на Ральфа Лейна, после чего вернулся на место.
Сэр Эдвард встал и развернулся к Лейну. Каждая черточка его лица дышала гневом. Я чувствовал фальшь: он просто хотел своей страстностью повлиять на судей. Негодование заставило его возвысить голос:
– Приговор аптекаря – в его же устах! Посмотрите, как он вывернулся! Коробка, полная смертельных ядов, оказывается средством от волдырей и морской болезни, или приманкой для крыс, или поводом для удовлетворения любопытства! Нельзя не увидеть пронырливость, свойственную всем колдунам! Гляньте, как он скрыл свои истинные намерения, наговорив нам всяких умных слов! Сама хитроумность его речей служит свидетельством против него! Собственный язык лишает его всяких надежд на оправдание!
– Я не колдун! – вскричал Роузен в отчаянии.
– Что же еще может сказать колдун? Что от него ждать, кроме лжи?
Сэр Эдвард приблизился к аптекарю. Теперь их разделяло фута два.
– Как вы оказались в Англии?
– Я бежал из Бремена, где меня травили, – ответил Роузен с мукой в голосе. – Чтобы попасть в Англию, мне пришлось многое перенести!
Сэр Эдвард кивнул. Он шагнул к столу Ральфа Лейна и положил руку на „Молот ведьм“.
– Эта книга была написана Крамером и Шпрен-гером, выполнявшими предписание папы Иннокентия Восьмого. Колдовство получило в Германии широкое распространение – особенно в Кельне, Майнце и Бремене.
Законник сделал шаг назад. В его голосе слышался приговор.
– Уверен: в дальнейших словах нет необходимости. Среди лекарств у этого негодяя были обнаружены смертельные яды, прибыл он к нам из Бремена, рассадника ведьм и колдунов, словами он играет так, как не всякому иезуиту по силам… Мне этого вполне достаточно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88