Пределы родной страны ученый покидал редко, поскольку был большим домоседом, и все нужные сведения черпал из книг и рассказов путешественников. Именно поэтому он очень любил принимать гостей в своем поместье, расположенном в нескольких часах пути от Исфахана, в живописной зеленой долине. Приглашения к нему не мог избегнуть ни один образованный иностранец, слух о котором достигал ушей Бахрияра. В общем, избегать никто и не собирался, потому что господин Тамани заслуженно прослыл интересным собеседником и гостеприимным хозяином.
Учтиво поцеловав ручки дамам, Бахрияр заметил:
– Как жаль, что раньше кавалер Ахайре никогда не упоминал, что у него есть сестра. Мы могли бы свести с вами дружбу гораздо раньше, сударыня!
Леди Аланис весело ответила, ничуть не смутившись:
– Наше солнце криданской поэзии крайне не любит вспоминать о моем существовании. Он не может перенести, что людская молва, уж не знаю почему, считает меня гораздо красивее его и удачливей в любви. – Она очаровательно улыбнулась, и сердце Бахрияра начало плавиться, как воск на огне. Кажется, именно в этот момент он впервые подумал, что будет рад, если леди Аланис не просто посетит его поместье, а останется там надолго. Может быть, навсегда.
Путешествие было коротким и приятным, поместье – обширным и уютным. Итильдин впервые увидел такую особенность архитектуры, как внутренний дворик с фонтаном, и был весьма впечатлен. Большой дом из белого мрамора окружали фруктовые сады, виноградники, кукурузные поля, покрытые сложной сетью оросительных каналов. Густые заросли на берегах протекающей поблизости реки обещали отличную охоту. В доме было все, что только могло понадобиться для работы и отдыха, включая огромную библиотеку, винный погреб, арисланскую баню и обычную северную купальню, прекрасных поваров, расторопных слуг, домашний театр и небольшую обсерваторию. Хозяин считал своим долгом всячески забавлять гостей, приятно разнообразя развлечения. В один день они брали породистых коней из конюшни Бахрияра и скакали на охоту, в другой день проводили время за ученой беседой и бокалом вина, в третий осматривали хозяйство и поместье – в общем, наслаждались жизнью.
Итильдин, до того с успехом исполнявший роль безутешной вдовы, в обществе Бахрияра слегка расслабился и перешел к роли вдовы умеренно скорбящей. Господин Тамани очень располагал к себе. Он был человек с добрым сердцем и широкой душой, милый, воспитанный и разносторонне эрудированный. Как-то эльф провел часа три наедине с этим достойным ученым мужем, увлеченно обсуждая трактаты двух мудрецов, арисланского и криданского, об искусстве войны, пока леди Аланис с телохранителем гуляли в саду (на самом деле, наверняка валялись в ближайших кустах, натурально). Столь нехарактерные для мирной женщины интересы Итильдин, не моргнув глазом, объяснил тем, что происходит с отрогов Хаэлгиры, из старинного горского рода, испокон веков почитающего воинскую доблесть превыше всего. Бахрияр был в восторге.
Возраст его Итильдин затруднился бы определить, но Альва сказал, что Бахрияру уже ближе к сорока. Он обладал характерной для арисланцев внешностью: сухощавое телосложение, тонкие черты лица, кожа цвета кофе с молоком, нос с легкой горбинкой, густые брови, сходящиеся на переносице, живые черные глаза, волнистые черные волосы. И еще у него была короткая, тщательно подстриженная бородка. Эту деталь волосяного покрова, никогда прежде не виденную, Итильдин находил довольно забавной. Как пояснил Альва, у кридан и кочевников почти не было волос на теле, за исключением паха. Конечно, у тех северян, чьи предки происходили с Юга, вполне могла пробиваться борода или, скажем, волосы подмышками, но их безжалостно сбривали. В Арислане же усы и бороды у мужчин старше тридцати – традиция. Чем старше арисланец, тем длиннее борода. И на груди у них волосы росли, как убедился Итильдин на примере Бахрияра. Конечно, голым тот при дамах не появлялся, но из-за жары иногда расстегивал пуговку-другую на рубашке.
В первую неделю пребывания в поместье Тамани Итильдин никак не мог отделаться от беспокойства. Ему казалось, что их здесь слишком легко выследить. Он поделился своими сомнениями с Альвой:
– Что, если шпионы энкинов дознаются, что ты изучал фарис и коротко знаком с Бахрияром Тамани? Тогда они сразу догадаются, кто гостит в его поместье!
– Да брось, – улыбнулся Лиэлле. – Бахрияр любого путешественника с Севера затаскивает к себе в гости, он же известный здесь, как бы это выразиться, любитель и пропагандист криданской культуры. И кому придет в голову, что мы отправились в Арислан, где официально запрещена мужская любовь?
Шло время, и ленивая нега, в которой они проводили дни, стала действовать даже на Итильдина. Грозные видения ему не являлись, а значит, они пока были в безопасности. После нескольких месяцев лишений и тревог так приятно было расслабиться в умиротворяющей обстановке поместья Тамани, посидеть с книгой у фонтана под пение птиц, побеседовать о прекрасном и вечном. Единственное, что не слишком ему нравилось – отношения Альвы и Бахрияра.
Как и следовало ожидать, с каждым днем хозяин поместья все больше подпадал под обаяние леди Аланис. За всю жизнь он не встречал в женщинах подобной раскованности, остроумия, свободы суждений и поступков. В Арислане женщины в маленьких городках и селеньях до сих пор закрывали лицо покрывалом и не появлялись на улице без сопровождения мужчин. Даже в столице все еще жив был обычай носить вуаль разной степени прозрачности, причем не только для девушек и молодых женщин, но и для юношей – чтобы защитить красоту от злого глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117