– Прости меня, Лиэлле… Я… Я не понимаю… Этот человек… Боги, я его ненавижу…
Он попытался закрыть лицо руками, но Лиэлле мягко, но решительно отвел их и повернул лицо эльфа к себе.
– Динэ, почему бы тебе не признать, что тебе нравилось то, что было ночью? Будь это не так, я не позволил бы ему тебя трогать.
Итильдин молчал, лицо его кривилось, как от боли.
– Это мерзко, унизительно, грязно! – наконец выговорил он с рыданием в голосе. – Я не понимаю, как я мог… как позволил ему… Я этого не хотел!
– Но ты не сказал ему «нет».
Эльф не понимал, почему в глазах его возлюбленного нет презрения, укора, ведь теперь он имеет полное право презирать его!
– Я потерял контроль над собой, – еле слышно произнес он, – позволил инстинктам взять верх над разумом…
– Может быть, иногда и надо позволять себе потерять контроль? – Ладонь Лиэлле погладила его по щеке. – Ты знаешь, лучший способ побороть искушение – это поддаться ему. Почему бы нам просто не получать удовольствие, пока мы здесь?
– Я не могу… – простонал эльф. – С любым другим мне было бы все равно, но с этим… с этим…
Голос Лиэлле превратился в воркующий шепот:
– Он же тебе нравится? Он не может не нравиться, такой большой, сильный, такой горячий… Тебе нравится, как он тебя целует, как входит в тебя, берет тебя своей плотью, подчиняет себе…
Итильдин застонал и закрыл глаза, по телу его разливалась горячая, томная слабость.
– Я не хочу его, но… мое тело… оно само… я перестаю владеть собой…
– Зачем ты сопротивляешься самому себе? – прошептал Лиэлле ему на ухо. – Силы слишком неравны, радость моя.
– Я не могу предать нашу любовь…
– Но мне никогда не удавалось пробудить в тебе такую страсть.
– Я бы никогда не оскорбил тебя столь низменным чувством! – воскликнул эльф испуганно, его сознание мгновенно прояснилось.
– И очень жаль, – сказал Лиэлле со вздохом. – Иногда, знаешь ли, надоедает быть объектом только возвышенных чувств. – Он перекатился на спину и по-кошачьи изогнулся всем телом. – Интересно, что мне надо сделать, чтобы ты набросился на меня однажды, как голодный зверь.
Итильдин вспыхнул. Сама эта мысль была ужасно непристойной. Как он может смотреть на своего Лиэлле с чувством, отличным от любви и нежности? Если бы они встретились и полюбили друг друга до того, как эльф попал в плен, он никогда бы не смог превозмочь стыд и принять физическую сторону любви смертных. Это значило, что… что страдания, пережитые в плену, все-таки имели смысл, с пугающей ясностью осознал он. И значит, вождь эссанти был всего лишь орудием неумолимой судьбы, которой эльф должен был подчиниться.
Лиэлле посмотрел на него серьезно и немного печально. Сказал:
– Сейчас ты выглядишь еще несчастнее, чем когда я застал тебя с Реннарте и Файризом.
– Я никогда раньше не терял способности собой управлять, – тихо отозвался Итильдин. – Мне трудно к этому привыкнуть.
– На этот раз тебя никто не принуждает, любовь моя. Даже если ты думаешь, что должен ему что-то из-за меня, то вчера ты сполна расплатился. Скажи ему «нет», и он не станет тебя трогать.
– А ты?
Лиэлле вздохнул.
– Со мной сложнее. Во-первых, я не могу сказать ему «нет». Ну, могу, но только до определенного момента. Пока он меня не поцелует или в штаны не заберется. А во-вторых, даже если бы я мог… Что мне делать? Он мне жизнь спас. И мы с тобой здесь в полной его власти. Я боюсь даже заикнуться об отъезде, чтобы не услышать, что он никуда меня не собирается отпускать.
Против воли Итильдин улыбнулся: его возлюбленный сам не понимал, какой у него простодушно-кокетливый взгляд в этот момент. Даже жаль было его разочаровывать.
– Лиэлле, он правду говорил, что не станет тебя принуждать. И удерживать тебя не станет, если ты захочешь уехать.
Альва кинул на эльфа быстрый взгляд и вздохнул, прикусив нижнюю губу.
– Ну, я не буду отрицать, что он меня заводит до потери сознания. Но люблю я только тебя, Динэ. – Он взял руку Итильдина и поднес ее к губам. – Ради тебя я могу от него отказаться. Будь со мной рядом, обнимай меня, и у него не будет никаких шансов.
Итильдин покачал головой.
– Нет, Лиэлле, я не стану лишать тебя удовольствия. Мне даже нравится… – он прервался, поняв, что хочет сказать, и страшно смутился. Склонился к уху Лиэлле и продолжил, делая над собой усилие и заливаясь до ушей краской: – …просто смотреть на тебя, когда ты… когда ты с ним… Ты так красив, когда занимаешься любовью!
Лицо Итильдина горело так, как будто вот-вот должно было покрыться пузырями от ожогов. Он отвернулся, стараясь побороть смущение, и пододвинул поближе блюдо.
– Ты, наверное, голоден?
– Как волк просто. Я бы сейчас даже в рот взять не рискнул, – сказал Лиэлле наиразвратнейшим тоном.
Эльф не выдержал и фыркнул. В устах благородного кавалера Ахайре даже вульгарные шутки звучали с особым шиком.
Кинтаро вернулся уже под вечер, голый, с наполовину расплетенными косами, и в шатре сразу стало тесно от его большого тела и громкого голоса. В его отсутствие Альва с Итильдином лежали в обнимку и лениво переговаривались, рассказывая друг другу о событиях тех недель, что они провели порознь. Перед самым его появлением они уже целовались, медленно и нежно, со все возраставшим взаимным желанием. А когда он вошел, вдруг отпрянули друг от друга, будто он застал их за чем-то предосудительным.
– Я как раз вовремя, – сказал Кинтаро, бесцеремонно вклиниваясь между ними и хватая Итильдина. – На этот раз я начну с тебя, куколка.
С отчаянным лицом эльф принялся отдирать от себя его руки. Он твердо решил, что на этот раз вождь эссанти его не получит.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117