Он побледнел так, что Кинтаро молниеносно подхватил его под локоть.
– Ог-гнива н-не б-было, н-не было… – выговорил он онемевшими губами и разрыдался, уткнувшись в широкое плечо степняка.
Альва зажег тот злосчастный факел без огнива, без угля, без искры, без ничего – все было брошено на стоянке, где они приняли с оборотнями первый бой!
Он плакал долго, безутешно, так, как не плакал давно, разве только у ложа Кинтаро, вот-вот грозившего стать смертным. Еще вчера казалось, что не может быть ничего ужаснее того, что с ним произошло. Но теперь он был готов носить свои шрамы всю жизнь, лишь бы никогда не услышать правды.
– Хватит реветь, – сказал наконец Кинтаро, когда разобрался в сбивчивых объяснениях молодого кавалера. – Посмотри на это с другой стороны. Если ты станешь магом, то плевать тебе будет на всех Таргаев вместе взятых.
– М-мне б-будет вообще на все плевать, и на секс в том числе, – сказал вредным голосом Альва, но реветь перестал.
Итильдин подал ему платок, посмотрел спокойным ласковым взором.
– Целомудрие для магов – добровольный выбор, ми эрве. И магом ты можешь вообще не стать. Например, это был разовый выплеск или ограниченная магическая способность, как у меня – пророческие видения.
– Уж лучше бы видения, – буркнул Альва.
– Я видел гибель моих предков, когда мне было двадцать лет от роду. Я видел, как льется кровь, слышал их крики. Поначалу видения не разбирают прошлого и будущего. Годы прошли, прежде чем я научился вспоминать об этом без содрогания. Я видел смерть Миэ, хотя не знаю, когда она произойдет – через год или тысячу лет. Ты все еще думаешь, что видения лучше?
– Прости, – сказал Альва и закрыл лицо руками.
Кинтаро ногой пододвинул стул, сел и усадил Альву к себе на колени.
– Слушай, рыженький, – начал он проникновенно. – Плюнь ты на все. Поехали отсюда. В степь или куда захочешь. Дались тебе эти шрамы. В степи ты ими хвастаться будешь. Да и кому какое дело вообще?
– Мне. – Альва тяжело вздохнул. – У меня нет ничего, кроме моей красоты. Ни силы, ни умения драться, ни… – Он скривился, но все-таки закончил: – …Ни особого ума. Только это.
Он чуть наклонил голову, чтобы кудри закрыли пол-лица, взялся за ворот рубашки и принялся его расстегивать. Медленно, пуговку за пуговкой, обнажая плечо, оставшееся гладким, потом грудь и живот. На несколько секунд оба – и Итильдин, и Кинтаро – забыли, что хотели сказать, ловя взглядом каждое его движение.
Кавалер Ахайре откинул волосы, чтобы стали видны шрамы, и чары тут же развеялись. Контраст был слишком велик.
– Я хочу вернуть свое лицо.
Кинтаро посмотрел на Итильдина, безмолвно прося о помощи. Но эльф ответил ему печальным взглядом и еле заметно покачал головой.
На следующий день кавалер Ахайре встретился с атторне Гильдии магов – кем-то вроде секретаря, регулирующего контакты магов с остальным миром. Не то чтобы магам был нужен советник. Просто дела людей были для них скучны и чужды, а в некоторых случаях даже непонятны. Прожив лет триста среди амулетов, эликсиров и книг, можно забыть даже лица своих детей, если они когда-то были.
При ближайшем рассмотрении, впрочем, оказалось, что слухи о враждебности магов к смертным сильно преувеличены.
– Добро пожаловать, благородный кавалер Ахайре! – приветливо сказал атторне и отвесил вполне куртуазный поклон.
Альва посмотрел на него вопросительно. Он был уверен, что не знает этого милого юношу в скромной темно-синей мантии.
Словно прочтя его мысли, юноша улыбнулся:
– О нет, мы незнакомы. – Тут Альва ожидал услышать, как много раз прежде: «…Но я читал вашу последнюю книгу…» Ни один сборник стихов кавалера Ахайре не обходился без цветного портрета. Издатель говорил, что так они продаются в два раза лучше. – Но глава Гильдии лекарей предупредил меня о вашем приходе, – сказал юноша. – Мы всегда рады новым адептам.
– Видите ли, я не слишком заинтересован в обучении. Гораздо больше меня волнует, как избавиться от последствий этой самой, как вы говорите, спонтанной инициации.
– Вы должны понимать, благородный кавалер, что банальное врачевание не слишком интересует членов нашей гильдии.
– Тогда направьте меня к женщине, – с очаровательной улыбкой подсказал благородный кавалер и насладился легким румянцем атторне, уловившего пошлый смысл шутки.
Юный маг уткнулся в бумаги, стараясь скрыть замешательство, и перешел на сугубо официальный тон:
– Завтра или послезавтра в Фаннешту прибудет Дэм Таллиан. Я советую вам обратиться к ней. Она маг Воды Первой ступени, а магия воды, как известно, лучше всего справляется с врачеванием, особенно при ожогах.
Про таких женщин, как Дэм Таллиан, в древних хрониках говорилось: 'Се дева грозная и прекрасная, как выстроенное к битве войско, ликом подобная блеску щита, стройностью равная обнаженному клинку'. Альве всегда казалось несколько надуманным употребление военизированных эпитетов по отношению к представительницам сугубо мирных профессий – чародейкам, прорицательницам, лекарицам и просто возлюбленным; хотя преподаватель классической литературы в Академии объяснял, что для авторов подобных хроник холодная сталь и горячая битва были высшим мерилом красоты. Теперь Альва понимал их лучше.
Именно – грозная и прекрасная, как море, которое нежится под солнцем в своих берегах и грезит громокипящими бурями. Море было в ее глазах, прозрачных и чистых, как аквамарин, камень воды. Ее волнистые зеленые волосы, спадающие до пояса, напоминали морские водоросли, колышущиеся в подводных течениях. Кое-где в них были вплетены настоящие водоросли с бледными цветами – верно, магия хозяйки не давала им увядать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117