Скрипка затрагивала душу, заставляя увлажняться глаза сентиментальных людей. Толик заметил, как платочком вытирает выступившую влагу седовласая женщина у стены, одиноко пьющая коньяк, закусывая его лимоном.
– Здесь разве принято? – поджимая руки к груди, спросила Полина.
– Какая разница. Мы клиенты, можем потанцевать, если хотим. Для чего нанимать оркестр, если не для танцев?
– Нет. Не будем.
– Тогда пойдем в клуб, где можно расслабиться. Я давно не танцевал, а ты?
– Тоже очень давно, – призналась Полина. – Да и в…
Она хотела сказать, что стара для танцев, и испугалась чуть было не сорвавшихся с губ слов. «Если постоянно напоминать, что старше его, то зачем на что-то надеяться, а ты уже привыкла к нему». Сейчас, опьянев, она готова была сказать, что любит его, но боялась напугать. «Одно дело, когда молодой человек живет с тобой в твоей квартире, а совсем другое – намекать ему на длительные отношения со всеми вытекающими последствиями». Она согласилась поехать в ночной клуб, расположенный неподалеку от ее дома. Он рассчитался, и они ушли из ресторана.
2
– Там такие слова написаны: «В этом месте вчера десять человек забили насмерть прохожего. Двое пинали его ногами, восемь прошли мимо, не оказав помощи. Равнодушие приравнивается к соучастию. Будьте осторожны, вы можете оказаться на месте того прохожего». Как тебе такая ботва? – говорил один парень в майке из мятой ткани соседу Толика по барной стойке.
– Типа, меня могут завтра забить какие-нибудь гопники? – переспросил сосед, прикрыв ладонью ухо, направленное в сторону танцпола, гремевшего хард-роком.
– Чувак, у тебя вообще серые клетки откинулись от кислоты?! – прокричал «мятая футболка». – Я о подоплеке соучастия. Типа, если не встреваешь в мочилово – ты подонок!
– Я понял, что меня могут грохнуть, если догонят, – заржал сосед.
– Ваш мартини готов, – пододвигая к Толику фужер на длинной тонкой ножке, сказал бармен. Тогда дизайнер отвлекся от подслушивания обсуждения придуманного им по социальному заказу текста. «Дело делается, работу обсуждают», – порадовался он, слегка озадаченный непонятливостью одного из парней.
– Вот деньги, – расплатился он за напиток, взял его и пошел к столику, за которым ждала Полина. По пути еще раз отметил, как она сегодня хороша и что его начинает штормить от выпитого.
– Вот ваш мартини, мадемуазель, – чуть не выронив фужер из размякших рук, сказал Толя.
– Спасибо, сэр, – ответила женщина, принимая напиток. – Смотри, как красиво сделали свечки.
Толик повернулся к танцполу, на котором колыхались колосьями люди, а по стене загорались лампочки, люминесцентные огни, и время от времени, когда музыка сбавляла темп, превращаясь из водопада в плавную и тягучую реку-мелодию, по стенам вспыхивали встроенные свечки. Парень уставился на один из язычков искусственного пламени, и перед глазами встал внутренний свод церкви, в которую он приходил молиться, живя в Оренбурге. Современные биты отступили, уступая место хоровому пению. С икон на него смотрели святые, верующие били поклоны и без устали крестились, шепча молитвы, подпевая. От серебра и золота все поплыло перед глазами. Церковный запах проник в нос. Голова парня закружилась. Свечка подрагивала перед ним, разгораясь сильнее. Он ощутил тепло на коже. И чей-то рот жарко зашептал ему в самое ухо: «Перед ликом святым говори! Как матери говори, что с моим мальчиком?!» Церковное пение исчезло, снова брызжет клубный микс, а голос уже над его ухом кричит: «Что с твоим мальчиком?!» Толя зажмурился, сжав руки в кулаки, расправив их и снова сжав. Голос повторил: «Что с твоим мальчиком?!» Толя открыл глаза и посмотрел вверх. На него смотрела девушка с черными волосами.
– Очнулся, – произнесла она. – Полин, могу я присесть?
– Конечно, – попытавшись запустить пятерню в волосы, но вспомнив, что они уложены в строгую вечернюю прическу, кивнула женщина.
Незнакомка отодвинула третий стул, доселе пустовавший. Поставила на столик бокал, судя по красному цвету и бархатистой консистенции жидкости, с «Кровавой Мэри» и положила пачку удлиненных дамских сигарет.
– Это Лиза, коллега по работе, – представила девушку Полина. – Это Анатолий, мой…
– Троюродный брат, – вставила Елизавета, вынимая сигарету.
– Так точно, – кивнул парень. – Что это у тебя за коктейль?
– А, «Машка»! – перебрав пальцами в воздухе, словно стуча подушечками по столу, ответила девушка. Она прикурила, убрала зажигалку.
– Я думал, «Кровавая Мэри», – протянул Толя, подпирая правой рукой висок, а левой ища под столом колено Полины, сложившей обе руки на стол.
– Так и есть, – улыбнулась Лиза, выпустив кольцо дыма изо рта. – Просто бармены так называют эту штуку. Так короче, а значит, быстрее.
– Ты одна? – подключилась к разговору Полина, чувствуя, как ее колено гладит мужская рука. Толя смотрел на нее прищуренными хитрыми глазами.
– Одна. Дома скучно, вот вышла погулять, – ответила та.
Они поговорили обо всем и ни о чем, минут тридцать потанцевали под что-то модное, название чего все трое забыли. Перед тем как разойтись по домам, заказали еще по коктейлю. Потягивая через трубочку густую сливочно-белую консистенцию, стоившую немалых денег, Толя услышал:
– Извини, что напоминаю. Ты раньше знал Сергея, который тогда напал на тебя?
– Все в курсе того, что на меня напали?! Нет, не знал я Сергея, – ответил парень.
– У нас несколько человек в тот день поднимались в ваш офис, – пояснила Полина причину осведомленности коллеги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137