Глава 12
Кто придет в дом через телевизор?

1
Как и предугадала Полина, спать они отправились часа в три ночи. Мама Анатолия хотела знать все и сразу, а еще она хотела рассказать о своем, наболевшем. Когда в ходе разговора упоминался отец Толика, то непременно повисала пауза, слова застывали, словно капли росы, которые никак не могут скатиться вниз с зеленых листьев, хоть и должны. Все вздыхали, смотрели кто куда, а потом продолжали. Угощали их бешбармаком, салатами. От вина Полина отказалась, сказав, что беременна. В этом месте паузы не было, будущая бабушка обрадовалась, вскочила со своего места, принялась ходить туда-сюда по комнате вдоль стола, жестикулировать, потом сбегала на кухню, вернулась с горящей сигаретой в пальцах, потом опомнилась, убежала обратно, вернулась с открытой коробкой сока. Все это время Толя с Полиной улыбались, наблюдая за реакцией матери. Успокоившись, женщина разлила по рюмке водки себе и сыну, они выпили, и она принялась вспоминать, как узнала о том, что носит под сердцем ребенка, как вынашивала его, как поскользнулась и упала будучи на пятом месяце беременности, как врач, принимавший роды, сказал, что у них мальчик.
– Твой отец был так горд, – произнесла она, и повисла пауза…
Хозяйка постелила им вместе, во второй комнате, которую когда-то занимал Толя. В ней почти все было без изменений. Лакированный, темного дерева шкаф в углу около батареи, напротив которого стояла пружинная кровать, предназначенная для одного человека. Чтобы детям было удобно спать, хозяйка уговаривала занять ее ложе, которое после исчезновения отца стало одиноким и слишком большим, но Толик отказался, мотивируя свое решение тем, что питает к своей комнате нежные ностальгические чувства. Тогда к кровати придвинули раскладушку, постелили общий широкий матрац, в результате чего получилось просторное место для отдыха, пружины которого скрипели при каждом движении.
– А здесь я выполнял спортивный минимум, – сказал Толик, подтягиваясь на перекладине уголка здоровья, состоящего из колец, лестницы, трех перекладин, качелей, приспособления для боксерской груши. – Ты знаешь, что я ходил в бассейн несколько лет?
– Ты не говорил, – ответила она, сидя на краю кровати, смотря на него.
– Поэтому у него широкие плечи, как у атлета, – похвастала мать, стоящая в дверях в домашнем халате из хлопчато-бумажной бежевой ткани.
Толик был с голым торсом. У него хорошо были развиты дельты, грудные мышцы, предплечья. Сейчас он подтянулся, подбородок его был на уровне металлической перекладины, мышцы напряжены. Он выдохнул и опустился, мягко спрыгнул на пол.
– Не смущай меня, мама, – сказал он, убирая волосы со лба.
– Надо же, – вздохнула женщина, в глазах ее заблестели слезы, она подошла к сыну, обняла его. – Мой мальчик женится на такой красивой женщине, у него будет ребенок. Жаль, что…
Она заплакала. Толя обнял ее. Полина смотрела на покачивающиеся, как маятники, кольца в спортивном уголке. «Жизнь летит, и никогда не знаешь, что ждет тебя завтра. Ты можешь предугадывать, составлять планы и ставить цели, но наверняка не скажешь, все ли выйдет по-задуманному», – появилась в ее голове мысль.
– Я пойду, вы, верно, устали от дороги и от моей болтовни, – взглянув на настенные часы, показывающие половину третьего ночи, спохватилась мать Толика. – Хорошего сна.
– Спокойной ночи! – махнув левой рукой, пожелала Полина.
– До утра, – выключая свет, прикрывая дверь за выходящей матерью, сказал Толя.
В комнате воцарился сумрак. Толик, подходя к кровати, стянул трико, в которое переоделся по приезде. Полина тоже начала снимать одежду, в которой ходила в купе. Он помог ей снять трико и «олимпийку», расстегнул бюстгальтер, сказав:
– Я люблю тебя, Полиночка…
2
Несколько дней он занимался тем, что выискивал достопримечательности, которые мог бы показать будущей жене.
– Вот в этом доме останавливался Пушкин, когда приезжал к нам, – рассказывал он, указывая на дом, находящийся напротив нового торгового центра. – Он работал над «Капитанской дочкой». Знаешь, так смешно. Я ведь в школе не читал это произведение и всегда думал, что оно о моряках. В моей голове рисовались шторма, киты, гарпунеры, сети, доски корабля с засолами, киль. Все это больше напоминало не Пушкина, а Хемингуэя. И только на четвертом курсе университета я решил восполнить пробел и прочитать «Капитанскую дочку». Я так был поражен, что моряков там не было в помине.
– Смешно, – улыбнулась Полина, держа его под руку, переходя дорогу по истертой «зебре». – Я читала все, что задавали в школе, даже летние внеклассные чтения осиливала. Только на «Войне и мире» застряла, места, где описываются сражения, смерть, я пролистывала. Поэтому у меня получилось больше «Мир», чем «Война и мир».
Они гуляли по бульвару у набережной, по которому, несмотря на попытки городских властей сделать его полностью пешеходной зоной, иногда проносились машины.
– Раньше тут ходили троллейбусы, но теперь их упразднили, зато сделали автобусный маршрут, – объяснял Толик. – Теперь старые люди редко выбираются к Уралу, любимому месту прогулок всего Оренбурга, поэтому здесь одна молодежь.
На пляже, тянущемся от пешеходного моста до автодорожного, закрытого в это лето на ремонт, действительно было много молодых людей. Парни и девушки загорали на расстеленных покрывалах, полотенцах, прямо на землистом песке. Многие курили, пили пиво или водку, разлитую в бутылки из-под газированной воды.
– Мы тоже так делали с друзьями, чтобы в ментовку не загреметь, – вспоминал Толя, расстегивая верхние пуговицы рубашки, слишком дорого-броской на фоне одежды собравшихся у берегов Урала людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137