И каждый раз эти невольные фантазии заставляли сердце на секунду замирать в ужасе, сжимаясь в комочек, ноющий болью, словно пустотой наполняемый и раздираемый на части изнутри.
Анатолий не мог заснуть и не мог больше видеть эти жуткие сны наяву. Он вспомнил, что в холодильнике оставалось полбутылки чинзано. Сладкое, терпкое, тягучее, бордовое – оно могло помочь забыться. Он почти вышел из спальни, но, послушавшись непонятной природы наития, вернулся к сложенным на стуле брюкам, достал из кармана бумажный конверт с амулетом. Взяв его, поспешил на кухню.
Оберег поблескивал в слабом свете, проникающем через окно в сумрак комнаты. Анатолий сидел за столом, прикасаясь пальцами к тисненым рисункам. Молодой мужчина смотрел на знаки, и они визуально увеличивались в объеме, источая вокруг себя серебряную пыльцу. Он накрыл амулет ладонью, вспомнив слова Артема о том, что он еще может уйти из агентства, отказавшись от карьеры и денег, но не видя связи между своей работой в фирме и исчезновением отца. Толя поймет, где соединились звенья этой головоломки совсем скоро, но…
Толик перестал думать об Артеме и его словах внезапно, словно подул сильнейший ветер и унес сухие листья размышлений в недостижимую даль. В голове прояснилось. В кулаке правой руки он сжимал амулет с рунами, дарящий покой и защиту от темных сил. Сразу навалился сон, неотвратимый, как смена сезонов. Словно на место бессонной летней ночи встала освежающая, заставляющая закутаться с головой под теплое одеяло осенняя ночь.
Он вернулся в спальню. Там молодой мужчина с зажатым амулетом в руке залез под покрывало, сомкнул глаза и прижался к любимой женщине, к ее горячему телу.
Он спал без сновидений, пока будильник пропищал подъем.
6
Они ехали на работу вместе. Подходя к зданию, Толик остановился у киоска, а Полина пошла вперед. Со стороны конспирация выглядела смешно, но они продолжали делать вид, что живут порознь. Кого они хотели обмануть? Они сами не знали. Хохотали до слез над своими шпионскими играми, но неизменно каждое утро либо ехали на работу врозь, либо расставались, не доходя до высотки.
Он стоял у киоска, наблюдая, как истаивает ее фигурка в смоговой дали. Амулет лежал в надорванном бумажном конверте в нагрудном кармане шелковой рубашки. Толик понимал, что должен отдать эту вещь Артему, но делать этого ему не хотелось.
Артема снова не было на месте. Толя пошел от него к Людмиле Геннадьевне, чтобы получить задание. Она ждала его.
– Вчера мы окончательно подготовили концепцию рекламной кампании…
– А слоган? – вставил Толя.
– Артем подготовил вчера и слоган, – ответила женщина, не отрывая взгляда от монитора.
За ее спиной висела картина: зеленая лупоглазая лягушка на желтом фоне в фиолетовой раме. Понять, в каком состоянии находилась начальница, было затруднительно.
– А где он сам? – спросил Анатолий, пришедший к выводу, что сочетание зеленого, желтого и фиолетового цветов, скорее всего, свидетельствует о хорошем настроении.
– Он уехал, очень срочно! – сказала, как отрезала, Людмила Геннадьевна, бросив на дизайнера взгляд, хлесткий, как удар хлыста.
Толик перехватил его, заметив, как в долю секунды взгляд, скользнувший по нему, стал испуганным, жалким. Нижняя губа женщины дрогнула. Она осела на стул, уставилась в монитор. Он ждал, что будет дальше, ощущая легкость во всем теле. С картины бестолково смотрела лягушка.
– С тобой что-то не так? – спросила она, спустя полминуты молчания.
– В смысле? – стоя около стола, уточнил парень, не понимая, что послужило причиной такой резкой перемены настроения начальницы: из требовательной она стала просящей.
– Ты вчера был другим. Видимо, из-за случая с отцом, да?
– Да, – присаживаясь, наблюдал, как она откатилась на стуле дальше от него, к стене. – У меня отец пропал. Я думал взять отпуск из-за этого, но вчера переговорил…
– Я в курсе, – мягко перебила она. – Но сегодня отец нашелся?
– Нет. Я звонил матери. Она подала заявление в милицию, но отца еще не нашли. На этом фронте без изменений.
Толик почувствовал внутреннее тепло. Оно брало силы от сердца и растекалось во все конечности. Стоило Людмиле Геннадьевне покоситься на него, тепло превращалось в холодный безболезненный жар, а в кончиках пальцев начинала пульсировать энергия. Он понял почему…
– Не важно, – сказала женщина. – Я плохо спала и сейчас могу ляпнуть чушь. Да-да, с начальниками тоже так бывает, – сжимая в правой руке пресс-папье в виде пирамиды с фигуркой древнеегипетского бога Анубиса, знакомого Толе по урокам истории и культурологии, продолжала она. – Я, если признаться, не все подготовила. Позже я либо сама занесу тебе задание вместе со слоганом, либо направлю кого-нибудь. А сейчас уйди, мне нужно побыть одной, – попросила она, бледнея на глазах.
Женщина сжала пластмассовую пирамидку с такой силой, что побелели подушечки пальцев.
– Может, вызвать врача, – предложил Толик, поднявшись со стула и обходя стол, приближаясь к ней.
– Нет! Выйди, пожалуйста! – крикнула Людмила Геннадьевна, ударив пресс-папье по лакированному деревянному полотну.
– Ладно, – направляясь к выходу, согласился он, чувствуя, как под сердцем ослабевает холодный жар оберега, лежащего в кармане рубашки.
Толик закрыл за собой дверь. С обратной стороны о нее что-то ударилось и упало на пол. Он посмотрел вниз. Из проема вытекала вода с черными блестками. «Она швырнула мне в спину пирамидку», – понял парень, поспешив в свой кабинет.
Сидя там, он подумал:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137