Я зажгла свечу, как обычно, и задумалась об этом. «Но все в порядке, – заверила я большие нарисованные глаза. – Я все поняла. По сравнению с ужасами, с которыми тебе приходится иметь дело, мучения какой-то немолодой женщины не так уж важны. Я справлюсь».
Я доехала на автобусе до Мэйфера и встретилась с Натаном в баре неподалеку от Беркли-сквер. Магазины в этом районе предлагали либо дорогие портфели и футляры для кредитных карт, либо газеты на иностранных языках – и ничего больше.
Натан опоздал, и когда пришел, на его лице застыло начальственное выражение. Он поставил портфель под табурет.
– Извини. У нас было совещание насчет бюджета.
– Как дела?
– Скорее сносно, чем хорошо. Тиражи воскресной газеты до сих пор падают.
– Ты размещаешь рекламу?
– Ну, видишь ли… – Он внимательно взглянул на меня. – Мы здесь не для того, чтобы обсуждать газету.
– Понимаю.
– Видел тебя на ужине.
– Неужели? Я думала, ты меня не заметил. – И добавила с едва заметной дрожью в голосе. Кажется, ты прекрасно проводил время.
– Правда? – ответил он. – Действовал на автопилоте. – Повисло молчание. Натан подул на пенку в кофе. Он расплескался по барной стойке. – Что это за мужчина, с которым ты разговаривала?
Я вытерла стойку бумажной салфеткой.
– Лоуренс Тербер, театральный критик. – Я обдумала следующую фразу. – Или ты имеешь в виду Хэла Торна, с которым я столкнулась после ужина?
Натан неотрывно смотрел на грузовик, двигающийся по дороге задним ходом.
– Хэл Торн. – Он вздохнул. – Что ж, как ты говорила, все это было очень давно. – Натан по-прежнему не сводил глаз с грузовика. – Я тут подумал… – Еще одна надрывная пауза. – Теперь, когда у меня появилась возможность все обдумать, я понимаю, что слишком бурно реагировал на… него.
Это было произнесено настолько фальшиво, что я начала дрожать. Так много времени было уделено этому вопросу. И все зря.
– О Натан. Теперь ты понимаешь, что делал? Придумал огромного черного фантома. – Я вонзила ноготь в подушечку большого пальца. – Теперь ты веришь, что тогда, в самом начале, Хэл все же исчез? Он ушел, потому что я была счастлива. – Я сверлила собеседника взглядом. – С тобой, Натан.
Натан поморщился.
– Я никак не мог отделаться от подозрения, что ты думаешь о нем, а не обо мне. – Он помешал кофе и отставил чашку. – Это неправда. Сначала все было в порядке, но когда ты вышла на работу, мне казалось, что таким образом ты пытаешься сообщить мне, что несчастлива.
– Натан, мне просто хотелось работать головой. Я не собиралась что-то менять в наших с тобой отношениях.
– Наверное, это было естественно. – Он вздохнул. – Тогда я начал задумываться о своей жизни, и потом…
– Что потом?
– Я встретил Минти.
– И у нее не было прошлого?
Он пожал плечами:
– Но зачем ты о нем заговорила?
– Ничего подобного.
– Ты рассказала о Хэле Минти. А она рассказала мне. Это меня подстрекнуло, и все началось заново.
Я в ярости проговорила:
– А тебе не приходило в голову, что Минти нарочно тебе рассказала? Что она хотела, чтобы ты все понял превратно?
– Ни к чему выходить из себя.
Автомат зашипел и выдал струйку кофе. Посетители заходили и выходили. Я уронила голову в ладони. Видимо, из мимолетного упоминания, незначительного признания выросло нечто большее.
– Натан, прошлое есть у всех.
Я подняла голову. Натан пристально смотрел на меня. Он медленно протянул руку и коснулся моего плеча; его ладонь скользнула по груди. – Старый жест, который я так любила. – Он так к тебе прикасался?
Я отвернулась.
– Роуз. – Натан вернулся к своей формальной офисной манере. – Я очень жалею об этой проблеме с Хэлом. Наверное, все произошло потому, что я плохо умею говорить о таких вещах, а его было так удобно и легко использовать… Я использовал воспоминание о нем.
Я закрыла глаза.
– Как ты мог?
– Все мы совершаем глупости. Даже ты, Роуз. – Натан взял портфель и извлек из него стопку бумаг. – Я составил списки… наших вещей и указал, как их следует поделить. Возьми и посмотри, со всем ли ты согласна. Я готов пойти на переговоры. Также придется поговорить о доме. – Он пододвинул мне бумаги. Я опустила глаза.
Мне следовало бы сказать: «Пожалуйста, давай подумаем еще раз. Давай попробуем начать все заново». Принимая эти списки, я смирялась с концом наших с Натаном отношений.
– Пожалуйста, посмотри бумаги, – холодно произнес он.
Хрупкое равновесие исчезло. Что-то между нами прекратило существовать, и я не могла вернуть его обратно. Очевидно, я сделала глупость. Я не заметила, что мы с Натаном расходимся в разные стороны. Мы достигли той стадии, когда люди принимают друг друга как должное, но вместе с тем не были достаточно сильны, чтобы этого не опасаться. Наши острые углы притупились, и я прекратила пытаться установить равновесие… точнее, я не позволяла Натану меняться, таким образом загнав его в ловушку и перекрыв кислород.
Я протянула руку и взяла списки. Стулья и диван отходят к нему. Зеркала и голубое кресло остаются мне.
– Я не уверена, – проговорила я. – Мне нужно посмотреть. – Я взглянула на Натана. – Я еще не готова.
Он заерзал на табурете.
– Конечно, не торопись.
– Спасибо. – Его маленькая уступка меня утешила, она была как соломинка, за которую можно ухватиться, и я подумала, что в будущем, возможно, мы сможем видеться и говорить мирно.
И тут я все испортила. Меня озадачило состояние рубашки Натана: она была плохо выглажена. Я потрогала жеваный воротник.
– Разве у вас с Минти нет утюга?
Натан раздраженно отодвинулся.
– Минти не очень-то умеет гладить. Сегодня ее очередь… и я пытался научить ее… ну, знаешь, как гладить рубашки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95