- Желал бы я встреться с этим негодяем, - задумчиво сказал
Циранкевич.
- Ваше желание легко исполнить, - насмешливо ответил Варт, ловко
бросая хлебный шарик в портрет старого монаха, который своими живучими
глазами смотрел на нашу компанию из глубины рамы. - Пройдите сейчас по
всем галереям, и, наверное, вы где-нибудь наткнетесь на почтенного Икса.
- И получу из-за угла пулю, как это случилось с Капсукасом.
- Как, дело дошло уже до этого? - спросил я.
- Да, это произошло три дня назад, - сказал Капсукас. - У меня была
привычка ходить вечером по одному из бесчисленных коридоров, обдумывая
сложные и запутанные вопросы, на которые я наталкивался во время работы в
лаборатории. Проходя мимо какого-то отверстия в стене, я вдруг услышал
сзади слабый шорох, быстро обернулся, и это невольное движение спасло мне
жизнь, так как пуля ударилась на вершок выше моей головы.
- Отчего вы не обратились в полицию? - спросил я у Гула.
Профессор улыбнулся.
- Во-первых, что же может сделать полиция с этим никому неведомым
Иксом? А во-вторых, полицейские чиновники слишком любопытны, и я поэтому
не хотел бы пускать их дальше порога.
- Я, например, не имею ни малейшего желания встречаться с жандармами
и судебными следователями! - воскликнул Варт. - Но они были бы очень рады
увидеть меня здесь! А как вы думаете? - спросил он, обращаясь к Гулу.
- Слушайте! - остановил нас Капсукас, поднимаясь со своего места и
вытягивая руку по направлению к боковой двери.
Мы замолчали, и в наступившей тишине отчетливо и ясно зазвучало
жалобное и невыразимо тоскливое пение.
- Что за чертовщина! - проговорил Варт, напряженно прислушиваясь.
- Тише! - шепотом остановил его Капсукас, побледнев от волнения. -
Это культовая служба.
- Или ветер, - нерешительно заметил Гул. - Все это здание с десятками
коридоров и множеством расщелин напоминает огромный каменный орган, в
котором рождаются самые странные звуки.
- Но только не слова латинской молитвы, - возразил Капсукас. - Вот
теперь громче, слышите?
Но голос или голоса внезапно умолкли, и, стоя в светлом кругу под
лампой, мы могли уловить лишь отдаленный шум деревьев и монотонный стук
дождя за окнами. Циранкевич, который ничего не слышал, с уверенностью
повторил:
- Ну, конечно, ветер, что же еще тут может быть?
- К черту все эти глупые сказки и старые легенды! - закричал Варт с
волнением, и так оглушительно стучал по столу, как будто этим стуком желал
заглушить голова целого сонма призраков. - Здесь, кроме нас да еще, может
быть, этого подлого Икса, никого нет. Но не станет же Икс, человек в
высшей степени осторожный и ловкий, распевать, как дурак, в пустых залах,
подражая голосу давно исчезнувших отсюда монахов. Вы, Капсукас, начинены
легендами, словно брамин, турецкий святой иди проводник по катакомбам. Для
ученого это весьма скверный багаж.
- В легендах иногда можно найти такую же глубину и красоту, как и в
научных теориях, - ответил Капсукас. - Это причудливые фантастические
решения прошлых веков, которые развертывают еще кое-где свои редкие тайны.
- Их надо вытоптать, вырвать с корнем, чтобы они не отравляли всех
нас ядовитым дыханием! Долой старые сказки! - снова закричал Варт,
размахивая обожженной рукой. - Мы, ученые и техники, создадим самую
прекрасную и величественную легенду. Мы сравняем горы, превратим пустыни в
моря, откроем путь в глубину нашей планеты, устроим города около полюса и
зажжем искусственное солнце! Наступят новые дни творения. Наука изменит
климат, направит по новым путям морские и воздушные течения, вернет на
землю первобытного плезиозавра и мамонта или создаст животных еще более
чудовищных. Старые леса и поля исчезнут - на их месте развернется
невиданная флора. Тебе, Капсукас, я много раз описывал эту растительность,
формы которой ботаники и физиологи будут заранее проектировать так точно,
как теперь инженеры с помощью автоматического проектирования выпускают
чертежи машин и мостов. Наука поведет нас в бездны неба, на другие
планеты, может быть, на иные звезды, и тогда наступит золотой век,
осуществится самая удивительная легенда о всемогущем человеке.
Варт не мог сидеть от охватившего его волнения. Он быстрыми нервными
шагами расхаживал в освещенной полосе около стола, провожаемый насмешливым
лукавым взглядом старого аббата на стене.
Циранкевич и Гул, казалось, совершенно не слушали своего товарища:
Капсукас задумчиво смотрел в стороживший нас мрак, наполнивший гулкую
пустоту. И только я один с возрастающим удивлением следил за бурной речью
этого фанатика науки, голос которого далеко разносился по пустынным залам
и коридорам отцов-бернардинцев.
- Но для того, чтобы наука и разум овладели миром, - продолжал Варт,
- совершили все свои завоевания, необходимо заставить людей отказаться от
их своекорыстия, взаимной ненависти, вражды и угнетения друг друга! С
этого надо начать, и с этой точки зрения христианство, если бы люди
приняли его во всей чистоте, прекрасно подготовляет путь для победы
разума! Теперь придется начинать все вновь. Если они не желают добровольно
стать справедливыми и отказаться от жестокости и мелочной тирании, их
нужно заставить! Понимаете ли, заставить! Принудить, загнать на тот путь,
на который они не желают идти добровольно!
Варт посмотрел на меня, как будто ожидая возражений и вопросов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18