Выражение лица было
насмешливое и вместе с тем грустное. Финнел быстро поднялся мне навстречу
и громко представил Гулу. При имени профессора посетители кафе, сидевшие
за соседним столом, повернулись в нашу сторону и с любопытством посмотрели
на ученого.
- Я давно собирался поехать в Советскую Россию, - сказал Гул после
того, как мы обменялись мнениями о качествах вина, заказанного с шумной
суетливостью Стадерюпасом. - Но есть некоторые осложнения, вы знаете о
них, и меня пугают ваши расстояния. Россия так огромна, что ее надо
изучать долгие годы. Странный, загадочный и еще несложившийся мир, вроде
тех материков и морей отдаленных геологических эпох, где силы природы
работали с удесятеренной энергией и производили все новые и новые формы
жизни.
Гул поднял свой стакан с вином, задумчиво глядя через него на яркий
свет лампы. У него, видимо, вообще была манера внезапно прерывать разговор
и о чем-то сосредоточенно думать, не обращая внимания на своих
собеседников.
Потом ученый начал подробно расспрашивать меня о России, и видно
было, что все вопросы он задавал с какой-то затаенной целью, прикрываясь
лишь отвлеченным интересом, который у него возбуждала великая страна.
Сталерюпасу наш разговор, видно, очень не нравился. Он то и дело пытался
вернуться к лечебным свойствам радиоактивных элементов, но Гул отмахивался
от него, как от назойливой мухи. Мы просидели до закрытия кафе, и я вместе
с профессором вернулся в отель, а Финнел и клайпедский купец, поддерживая
друг друга, направились в сторону еврейского квартала и исчезли среди
прохожих.
Так началось мое знакомство с человеком, великое изобретение
которого, как я теперь наверное знаю, могло бы в несколько дней уничтожить
все силы фашистской Германии, накопленные ею в течение многих лет.
Радионит Гула действительно существовал, и скрытой в нем силе не могло
противиться никакое человеческое сооружение. Правильнее было бы сказать,
ничто материальное не могло уцелеть под действием этого адского
разрушительного пламени, которое превращало в первобытный хаос, в лучи,
исчезающие за пределами нашей планеты, все, что приходило с ним в
соприкосновение. Как будет видно ниже, пользуясь изобретением Гула, его
джином разрушения, заключенным в платиновые трубки, можно было уничтожить,
стереть с лица земли не только любой город, крепость или армию, но
взорвать, распылить, превратить в ничто любую горную цепь, будь то Кавказ
или Гималаи.
Впоследствии я узнал, что, когда мы сидели в мирном кафе на площади
Гедиминаса, небольшая трубочка с радионитом лежала в кармане Гула. Мне
становится смешно и страшно, когда я вспоминаю красное и добродушное лицо
пошляка Стадерюпаса, легкомысленного и развязного Финнела и между ними
этого гения разрушения, который спокойно, маленькими глотками пил портвейн
и время от времени дотрагивался рукой до футляра, оклеенного красной
сафьяновой кожей, в котором лежало то ужасное, что могло в несколько минут
образовать в центре Вильнюса крутящийся огненный вихрь, постепенно
углубляющийся в землю, в котором, как в гигантском водовороте, исчезли бы
театры, дворцы, каменные громады домов, люди и самая почва...
На следующий день утром ко мне в комнату неожиданно вошел Гул. К
моему удивлению, он задал мне несколько вопросов, касающихся моих занятий
на родине, спросил, долго ли я предполагаю оставаться в Литве, и, наконец,
сказал:
- Так как вас ничто не удерживает в Вильнюсе и, будучи писателем и
журналистом, вы хотели бы увидеть как можно больше, то я был бы очень рад,
если бы вы нашли возможность заглянуть ко мне в Тракай. Это прекрасный,
древний и очень интересный городок. Моя лаборатория помещается в
опустевшем монастыре, в нескольких километрах от центра Тракая. Места у
меня много, монахи не переставали строить свой каменный лабиринт в течение
столетия, и я сам не знаю всех уголков и переходов этого бесконечного
сооружения. Со своей стороны, вы будете мне очень полезны, если поможете
выучиться русскому языку, на котором я свободно читаю, но мне теперь
необходима практика.
- Ваше приглашение слишком неожиданно! И потом, я не могу так долго
оставаться в Тракае, чтобы вы могли извлечь серьезную пользу из моих
уроков.
- Я полагаю, что мне не хватает главным образом правильного
произношения, - ответил Гул, переходя на русский язык. - Как видите, я
достиг некоторых успехов!
- Разрешите мне спросить, чтобы облегчить задачу, с какой целью вы
изучаете русский язык?
Гул секунду помолчал и потом ответил:
- Может быть, мне все-таки придется поехать в Россию. После Литвы это
единственная страна, которой я могу предложить свой труд.
- Как профессор химии?
- Нет, как изобретатель.
- Хорошо. Поскольку я собираюсь ехать в Бирштонас, то ваше
предложение не нарушает моих планов. Через одну или две недели я могу быть
в Тракае, однако затрудняюсь сказать, сколько времени проживу в вашем
монастыре.
Гул был, видимо, очень доволен моим согласием.
- Вы только приезжайте, а там мы сумеем вас удержать, - сказал он на
прощанье. - Телеграфируйте, я вышлю за вами автомобиль.
Он пожал мне руку и направился к дверям, но на пороге остановился и
сказал фразу, странного смысла которой я долго не мог понять:
- Какая бы ни была погода, вы поедете в открытом экипаже - непременно
в открытом!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18