И, пожалуйста, в предместьях монастыря сидите так, чтобы вас
хорошо было видно всем, кто идет по обочинам дороги. С этими словами он
вышел из комнаты.
В Тракай я ехал в теплое, пасмурное апрельское утро. Иногда
накрапывал мелкий дождь, порывы ветра буйно и весело шумели в вершинах ив
и тополей, но, несмотря на тучи и дождь, в этой части цветущей долины реки
Нярис уже чувствовалось широкое и свежее дыхание Балтийского моря. Мы
ехали в большом автомобиле с откинутым парусиновым верхом. Водитель -
угрюмый, плечистый малый по временам пристально и внимательно смотрел на
меня, держа руку в толстой кожаной перчатке на рулевом колесе. Еще перед
отъездом я сразу отметил в лице этого человека какую-то странную,
неприятную особенность, но не мог понять, в чем она заключается, пока один
из носильщиков, побрякивая полученными мелкими монетами, не крикнул
шоферу:
- Ну, Гинтарас, протри хорошенько свой стеклянный глаз, чтобы не
вывалить в Нярис багаж и пассажира!
Гинтарас промолчал и плавно тронул автомобиль с места. Через
несколько минут, когда мы уже мчались по блестящему от дождя шоссе, он
повернулся ко мне и медленно, разделяя слова, сказал:
- Стеклянные глаза тоже имеют свои преимущества!
Я не нашел что ответить на это странное замечание... На пути в
Тракай, древнее пристанище католичества, на каждом повороте видишь
какую-нибудь средневековую башню с узкими, как щели, окнами, церковь или
часовню, украшенную изображениями святых и аллегорических чудовищ. Иногда
этим каменным изваяниям не хватает места на стенах, и они, подобно густо
разросшимся вьющимся растениям, поднимаются над крышами, оплетают колонны,
заглядывают в цветные окна. Рядом с этими остатками исчезающего мира вырос
небольшой город, строения которого теснят и давят каменные призраки
отдаленного прошлого. Блеснуло озеро, и на широкой глади его я увидел
уродливые очертания нескольких разрушенных арок старинного моста,
построенного, по преданию, дьяволом. Я спросил Гинтараса об этой легенде.
- Не знаю! - ответил он. - В Тракае давно уже нет ни святых, ни
чертей. - Ловко обогнув ехавший нам навстречу огромный фургон, он добавил:
- Впрочем, одного я видел!
- Кого?
- Полагаю, что это было то, о чем вы спрашиваете, - уклончиво ответил
водитель.
- Где же вы его видели? - спросил я, все более и более удивляясь
странным ответам и замечаниям моего спутника.
Но Гинтарас снова замолчал и молчал, пока мы не проехали мимо
зеленого острова, густо заросшего у берегов старыми ивами, ветви которых
наклонялись к самой воде. Когда мы миновали город, дождь усилился, и я
было хотел нарушить просьбу Гула и попросил водителя поднять парусиновый
верх машины, но Гинтарас отрицательно покачал годовой. Я раскрыл зонтик и
сидел среди своих намокших вещей, обозревая ярко-зеленые поля, убегавшие
по обеим сторонам превосходного широкого шоссе. Впереди показалась роща, и
Гинтарас вдруг сбросил скорость. Это меня окончательно вывело из терпения.
- Послушай, парень, мне совсем не нравится мокнуть под дождем!
Слышишь?
- Благодарю вас, я слышу очень хорошо!
- Что такое? - закричал я, окончательно рассерженный этим глупым
ответом. - Поезжай скорей!
- Вы куда хотите сегодня доехать?
- К профессору Гулу, конечно. Что за вопрос?
- Ну так если вы не хотите очутиться в другом месте, то мы должны
ехать через лес самой малой скоростью.
- Ничего не понимаю.
- Если бы и понимали, то дождь донимал бы вас не меньше.
- Я буду жаловаться Гулу на ваше поведение.
- Теперь, я думаю, он вас хорошо видит, - пробурчал Гинтарас.
Я с недоумением посмотрел на зеленую стену кустарника и тополей,
омытых дождем, и вдруг увидел или, вернее, почувствовал, что за нами
кто-то внимательно наблюдает, прячась за группой отдельно растущих
деревьев. На мгновенье мне показалось, что между склоненными к земле
ветвями, на которые в эту минуту упала полоса солнечного света, мелькнула
чья-то черная фигура.
Автомобиль прибавил скорость, и пришоссейные кусты слились в единый
темно-зеленый вал. Шофер, видимо, старался наверстать потерянное время, и
через десять минут мы влетели в раскрытые ворота, скрипевшие на
заржавленных петлях. Описав широкую дугу по заросшему травой пустырю,
автомобиль остановился перед боковыми дверями заброшенного монастыря.
При взгляде на это здание я пожалел, что принял приглашение Гула.
Глубокая печаль была в покрытых плесенью и мхом низких арках, уходивших в
землю, печаль немая и бледная смотрела в длинные ряды окон с выбитыми
стеклами. Молчание и мрак царили в этом гигантском каменном склепе.
Отдельные здания, соединенные крытыми галереями и колоннадами, постройки и
башни, круглые и четырехугольные, образовали хаотическое нагромождение
бездушного камня, лишенное красок, симметрии и стиля. Казалось, что все
эти сооружения, принадлежавшие разным векам и эпохам, сошлись на пологом
склоне холма, чтобы тоскливо закончить здесь свою долгую жизнь. Массивная
входная дверь, почерневшая от времени, в которую каким-то условным стуком
с короткими промежутками постучал Гинтарас, была украшена великолепной
художественной резьбой, изображавшей шествие химер. Над дверями, в
глубокой нише, освещенной появившимися после дождя лучами солнца,
помещалась мраморная группа, со страшной живостью воспроизводившая борьбу
человека с дьяволом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18