..
Тут мысли шофера приняли другое направление. Он вытер лицо грязной
ладонью и, обращаясь к суровым, мрачным стенам, принялся вновь бранить и
проклинать убийц, придумывая для них всевозможные казни.
Гула и Циранкевича я застал в лаборатории, где они о чем-то громко
спорили.
- Вы не можете один браться за такое опасное дело, - протестовал Гул.
- Я не стану сидеть сложа руки.
- Но поймите, ваше участие все испортит! Если мы вчетвером начнем
гоняться за убийцей, то, понятно, никогда его не увидим. Он слишком
осторожен и ловок.
Оказалось, что Циранкевич твердо решил поймать таинственного убийцу,
но желал обойтись в этом деле без нашей помощи.
- Из вас никто не сумеет пройти впотьмах так тихо, чтобы остаться
незамеченным. Для этого нужна большая опытность. Когда я служил на
Кавказе, в мировую войну, то участвовал во многих экспедициях, и мне
приходилось по неделям выслеживать и днем и ночью очень опытных турецких
лазутчиков. Поверьте мне, я один сделаю это лучше, чем целая дюжина
храбрых, но неопытных людей. Не забывайте, что все будет происходить
ночью.
- Но если он вас убьет?
- Возможно. Если бы моим противником был бесчестный убийца, я бы
сказал, что между нами в этом каменном лабиринте произойдет дуэль, с
выслеживанием врага.
Гул о чем-то сосредоточенно думал, смотря на реторты с разноцветными
жидкостями.
- Может ли быть такой случай, - спросил он, - что вы будете знать:
противник идет за вами, хотя для вас он останется неуловимым?
- Это вероятный и самый опасный случай. Особенно в темноте.
- Хорошо, - сказал Гул с повеселевшим лицом. - Я вам дам великолепное
оружие, которое сразу уничтожит и сделает напрасными все уловки этой
ядовитой гадины.
Циранкевич с удивлением взглянул на Гула.
- Какое это оружие?
Профессор вместо ответа быстро подогрел на спиртовой лампе какую-то
смесь и, подавая ее Циранкевичу с другим объемистым пузырьком, сказал:
- Разлейте эту жидкость и потом другую на пути вашего противника, и
когда он наступит на нее, то подошвы его обуви будут оставлять огненные
следы.
- Великолепно! - воскликнул Циранкевич. - Как я сам забыл о такой
простой вещи!
Вечером я, профессор и Гинтарас собрались в библиотеке, служившей
теперь спальней Гулу, - единственной комнате, где мы могли считать себя в
полной безопасности. Минуты тянулись со страшной медлительностью. Гинтарас
дремал около двери. Гул быстро расхаживал из угла в угол, а я сидел у
стола и напряженно прислушивался к неясным звукам, теням звуков,
скользивших за стенами комнаты.
- Наш гарнизон сильно поредел, - с печальной улыбкой сказал Гул. -
Варт, Капсукас... И, может быть, теперь Циранкевич. Остаюсь я один. Не
слишком ли много жертв принесено было радиониту? И какой ужас, если эти
жертвы окажутся бесплодными. Слушайте, если со мной что-нибудь случится,
то откройте ящик вот этого стола и возьмите мои записки!
Он на минуту показал мне объемистую тетрадь в зеленом переплете.
- Но не оставайтесь здесь больше ни одной минуты. Спешите в Тракай и
дальше в Польшу! Нигде не останавливайтесь. В лаборатории ни к чему не
прикасайтесь, иначе может произойти несчастье.
- Но ведь оно может произойти и без меня, - сказал я, пугаясь при
мысли о запасах этого проклятого радионита, находившихся в подвале.
- Все ограничится взрывом части здания, - ответил Гул. - Там есть
предохранитель. Но, главное, позаботьтесь о том, чтобы сохранить мои
записи. Там описаны опыты, которые создадут новую эру в науке. Я нашел
путь к решению мировой загадки, и мне хотелось бы, чтобы теория строения,
созданная Гулом, не умерла вместе с ним. Радионит - это только приложение
теории, одно из возможных приближений. Главное - мои шесть формул, которые
вы опубликуете в каком-нибудь специальном журнале и представите в Академию
наук.
Он еще раз достал рукопись, как будто желая передать ее мне
немедленно, но потом решительно бросил обратно в ящик и запер стол.
Часы пробили одиннадцать, двенадцать, и стрелка продвигалась к часу,
когда мы вдруг услышали приближающиеся шаги. Они гулко звучали в соседнем
зале, все ближе и ближе; дверь распахнулась, и в библиотеку спокойно вошел
высокий человек, одетый в зеленую охотничью куртку. За ним показался
Циранкевич.
- Добрый вечер, профессор! - произнес человек в охотничьем костюме,
кланяясь Гулу и как будто не замечая моего присутствия. - Ловкую штуку вы
со мной сыграли, нечего сказать!
- Вот убийца Капсукаса и Варта! - громко заявил Циранкевич. - Не
бойтесь, он безоружен.
К нашему удивлению, преступник не обнаруживал ни малейшего испуга или
растерянности. Он с любопытством оглядывал комнату и, увидев удивленное
лицо Гинтараса, сказал с усмешкой:
- Ну и мастер же вы ругаться! Много вы мне наговорили хороших слов в
день смерти Капсукаса.
Он произносил слова с заметным немецким акцентом. Впрочем, его можно
было принять и за шведа, и за датчанина. Судя по внешности, этому человеку
было не больше тридцати лет. Его лицо с твердо очерченными линиями
напоминало каменную маску; четырехугольный, давно небритый подбородок
выдавался вперед, в серых глазах застыло такое подозрительное,
настороженное выражение, какое бывает у хищных животных, выслеживающих
добычу.
Невольно бросалась в глаза огромная рука, в которой он держал
фуражку; длинные узловатые пальцы быстро перебирали суконный околыш, и
казалось, что эта нервная, необыкновенно подвижная кисть принадлежит
другому человеку или живет своей особой жизнью, как самостоятельное
существо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18