радионит так же опасен для земли, как тлеющая лучина над пролитым
бензином. Насколько я понял Гула, он предполагал применять в артиллерии и
в качестве движущей силы не полную гамму радионита, а лишь те возбудители,
которые вызывали распад одного определенного вещества.
Вот все, что я знаю и могу сообщить об этом страшном изобретении. К
написанному в этой главе я не могу прибавить ни одного слова. Всякие
попытки принудить меня к этому будут совершенно бесполезны.
В течение нескольких дней наша жизнь протекала в каком-то оцепенении.
Смерть Варта стала мне казаться каким-то ужасным кошмаром, к воспоминанию
о котором мы часто возвращались, сидя в столовой. Изо всех своих новых
друзей я ближе всего сошелся с Капсукасом. Этот человек привлекал меня
своей необыкновенной душевной мягкостью и возвышенностью своих идей. Я не
знаю, был ли Капсукас религиозным, не знаю даже, исповедовал ли он
какую-нибудь религию, но в его внешности, в одухотворенном лице, в ясном и
чистом выражении глаз было нечто, заставлявшее невольно вспоминать о
людях, горевших пламенем веры.
- Зачем вам этот радионит, страшное орудие убийства и разрушения? -
спросил я его как-то, когда мы вдвоем сидели в сумрачной лаборатории,
озаренной красным светом углей, догоравших в горне древнего алхимика.
- Вы ошибаетесь, - ответил он. - Радионит не будет средством для
истребления людей. Это новая, неизмеримо могущественная сила, которая
совершенно изменит нашу жизнь. Война станет невозможной. Радионит
уничтожит бедность и нищету, потому что при его помощи человечество
извлечет в тысячи раз больше продуктов, чем добывает их теперь. Я иногда
как будто вижу этот новый мир, в котором нет слез и страданий. Машины
неизмеримой мощности превратят всю землю в цветущий сад, изменят климат и
рассеют ночной мрак. Миф о Прометее вновь воскреснет в двадцатом веке, но
- тот огонь, который мы теперь похитим у богов, не будет чадным дымящимся
факелом, который принес на землю древний титан, а действительным
божественным пламенем, способным согреть и осветить все человечество. Вы
мне не верите! - продолжал он с волнением. - Но ведь пора, давно пора!..
Все человечество чего-то ждет. Это тяжелое чувство ожидания одинаково
свойственно теперь и бедняку в жалкой грязной хижине и миллионеру. Мир
живет как будто бы все более и более напряженной жизнью, но сердце его
устало, износилось, и все чаще людей охватывает отчаяние в том, нужна ли
вся эта безмерно давящая культура, которую поддерживают миллионы живых
кариатид. Наука освободит человечество, и ревнивая природа напрасно
сторожит от нее тайну свободы, силы и счастья. Я, не задумываясь, отдал бы
свою жизнь, если бы она понадобилась для нового открытия радионита. Варт
погиб, как мученик, но я знаю, что никто из нас не отступил бы перед такой
смертью, лишь бы довести дело до конца.
В эту минуту мне почему-то показалось, что Капсукас даже завидовал
своему погибшему товарищу. Циранкевич видел в радионите только средство
для ведения войны. Он не скрывал своего насмешливого отношения ко взглядам
Капсукаса, и между ними часто возникали упорные споры. Впрочем, оттого ли,
что они давно знали доводы и возражения друг друга, иди вследствие
осознанной ими невозможности прийти к соглашению, диспуты эти велись таким
образом, что каждый ученый, не возражая противнику, развивал лишь свои
собственные планы с применением радионита.
Циранкевич раскладывал перед собой карту Европы и отмечал на границе
Польши и Германии те места, где произойдут первые битвы. Он подробнейшим
образом перечислял дивизии, корпуса, переводил их с одного фронта на
другой и все дальше и дальше, по направлению к Берлину, двигал польскую
армию. По его мнению, при помощи нового разрушителя, вся кампания должна
была окончиться в три недели. Одержав окончательную победу, разгромив все
немецкие силы, начинал развивать планы новых походов и завоеваний. Во все
концы земного шара радионит нес великое разрушение, и все народы, действуя
то в союзе с Польшей, то против нее, втягивались в страшный водоворот
войны.
- Это будет прекрасно, - повторял Циранкевич, - прекрасно и
величественно! Главное сражение, например, разыгрывается где-нибудь в
Китае. Вообразите себе армию в сто миллионов человек, и против нее нашу
скорострельную артиллерию, которая будет громить фланги и центр этих
несметных полчищ и сносить без остатка их укрепления.
Он умолкал и быстрыми шагами начинал ходить по комнате, воображая
себя, вероятно, в центре этой необозримой битвы. И тогда слышался голос
Капсукаса:
- Исчезнет проклятие, тяготеющее над человечеством и заставляющее его
от колыбели до могилы работать из-за куска хлеба. Братство людей и народов
уничтожит всю накопившуюся злобу и ненависть, радионит очистит мир, как
тот огонь, о котором говорится в Библии. Все, что есть лучшего у
современного человека, является пока только смутно сознаваемой
возможностью. Рай не сзади нас, а впереди. Входы его, может быть, и
охраняются, но наш радионит разрушит все преграды!
Гул никогда не вмешивался в эти споры. Для него существовала только
наука, и когда он уставал от своих вычислений, измерений и опытов, то
предпочитал всему остроумную болтовню за стаканом вина. В такие минуты он
походил на веселого легкомысленного студента, готового поддержать каждую
шутку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18