Рабочие в синих комбинезонах возились с клумбами. Надо же, озабоченная состоянием Дэвида, она совсем забыла, что договаривалась с ними на прошлой неделе о починке фонтана и ограды. Тереза вышла на тропинку, чтобы встретить Лиз.
– Давайте я помогу. – Она взяла сумку из рук хозяйки и, заметив некоторое недовольство на ее лице, добавила: – Когда возвращаешься домой после долгого отсутствия, все кажется неухоженным и необжитым.
Лиз заулыбалась, и ее глаза покрылись едва заметной влажной поволокой:
– Как вы все точно замечаете!
– Кофе с дороги?
– Пожалуй. С корицей, если можно. Дэвид дома?
– Они с доктором в гостиной. Подать вам кофе туда?
– Нет, лучше в мою комнату.
Лиз направилась, однако, повидать мужа. Первое, что она увидела, – его затылок над спинкой кресла. Легкий беспорядок в волосах и отдельные выбившиеся пряди свидетельствовали о внутреннем напряжении. Клубы табачного дыма висели над доской с костяными шахматами. В своих мягких туфлях без каблуков она вошла неслышно, посмотрела на склоненные головы и – немного дольше – на доску: Дэвида ждал неминуемый мат.
– Кажется, партия окончена, – заявила она о своем присутствии с такой горечью, будто это было ее поражение.
– Лиз? Ну, наконец-то! – Дэвид, по-видимому, испытывал чувства человека, в доме которого закончился ремонт. Лиз вносила порядок, сохранявшийся годами. Он мог иногда тяготить, но еще больше тяготило его отсутствие.
– Мы ждем уже полтора часа, когда же вы скрасите наше общество. – Джон поцеловал руку даме и, довольный выигрышем, откинулся в кресле.
– Я вообще-то собиралась немного отдохнуть у себя.
– Отдохнешь потом. Давай сначала по глоточку бренди.
– Дэвид, может, не надо?
– Смотри, сам доктор Фрай дает мне молчаливое согласие.
– Джон, как изволите вас понимать?
– Даже когда у петуха болит горло, он не перестает кукарекать, леди.
– Я, пожалуй, тоже выпью. – Лиз прошла к бару и плеснула на донышко своего бокала. В дверях появилась Тереза с подносом, на котором одиноко постукивала о блюдце большая и темная, с фантастическими разводами, любимая кофейная чашка Лиз. Тереза обладала поразительной способностью угадывать действия хозяев.
Вот и сейчас ей не стоило труда догадаться, что миссис Маковски не сможет оставить мужа, не обменявшись с ним хотя бы несколькими фразами. Лиз поставила бокал рядом с пузатой полупустой бутылкой и села в кресло.
Приятный, бодрящий аромат кофе поднял ей настроение. Она прослушала комментарии Джона по поводу последних событий в мире. Из всей этой информационной чепухи более всего ее трогали известия о землетрясениях и наводнениях. Она ловила себя на том, что картины бедствий вызывают у нее, наряду с сочувствием, наслаждение. Эта реакция, незнакомая ей в молодости и обнаружившаяся вдруг лет семь назад, повторялась все чаще и чаще. Возможно, она находила в шаткости мира аналогии со своим мироощущением. Лиз безумно нравилось, когда лондонские улицы покрывались ровным слоем воды и можно было с разгона влетать в нее на таком же мутновато-синем «меркури».
– Почему вы не спрашиваете, как Джейн? – Лиз говорила уже совершенно спокойным голосом.
– Случилось что-нибудь сверхъестественное? Может, наша монахиня завела себе любовника? – Джон любил подшутить над старой приятельницей Лиз, то ли считая женское уединение и увлечение всякими там техническими штучками крайне неестественным, то ли вспоминая свой неудачный опыт десятилетней давности.
– О любовниках нет речи, зато у нее появилось несколько фавориток. – Лиз затянулась сигаретой и с наслаждением приготовилась к рассказу.
– Надеюсь, ты не в их числе? – учтиво поинтересовался Дэвид. Он любил Лиз такой, какой она была сейчас: улыбчивой, с блестящими умными глазами, тоненькой, вытянувшейся по струнке, как театральная кукла, которую держат за одну только палочку на шее, оставив конечности висящими вдоль туловища.
– Мне там так были рады!
– Ты хорошо выглядишь, общество старых дев пошло тебе на пользу.
– Я в кои-то веки вновь села в седло.
– Лошади у вас тоже старые девы? – оживился Джон.
– У меня был конь. Вороной и мускулистый.
– И вас не исключили из общества за такое предательство идеалам? – не унимался доктор Фрай.
– Джон, вы несносны.
– Приношу свои извинения. Кстати, мне пора. Бренди превосходный. – Раскланявшись, Джон направился к выходу в сопровождении Дэвида. Лиз осталась одна. Она повертела обручальное кольцо, словно смахивая с него пыль, взяла свой нетронутый бокал и свернулась в кресле калачиком. Сквозь щель в не до конца задернутых занавесах она видела, как рабочие собирают инструменты. Это напомнило ей, как они впервые вошли шестнадцать лет назад в дом, без которого она теперь не представляла своего существования. А дом, в отличие от нее, был таким самостоятельным, таким отчужденным, таким равнодушным к своей участи. С того самого дня, когда белокурая девушка-агент расписывала им с Дэвидом все достоинства покупки, а они старательно высматривали недостатки и не могли найти ни одного, дом так и не признал своего с ней родства. Чем занимается сейчас, интересно, эта девушка? Такая говорливая и кудрявая. Она сразу понравилась Дэвиду. Сейчас ей уже как минимум тридцать пять. Тогда им пришлось столько времени потратить на реконструкцию жилища. Не столько им, сколько ей, Лиз. Дэвида и тогда мало заботили хозяйственные проблемы. Он решил купить два этажа, даже не заглянув внутрь, только увидев из окна машины, что здание похоже на Королевский музыкальный колледж.
– Извини, задержался. – Дэвид был в прекрасном настроении, и это заставляло ее верить в то, что опасения неоправданны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95