Господи! Было так хорошо, как никогда раньше, неужели это конец, занавес?! Неужели это чудо никогда больше не повторится? Нет, это противоестественно, это слишком жестоко! Не стоит ни в чем сомневаться, ведь для нее с этого часа началась совсем другая жизнь, такая явная, такая осязаемая, а все, что было раньше, – лишь сон. Не важно как, но Дэвид останется в ее жизни… Иначе просто не может! Не для того просыпаются солнечным утром, чтобы снова закрыть глаза.
Она опомнилась: нужно привести себя в порядок, пока он где-то ходит. Она одернула платье, потянулась к жакету. Спрятанные в кармане трусики были совсем мокрыми. Она все-таки натянула их, и холодное, влажное кружево легло на ее кожу, как наказание за грехопадение. Сейчас бы в теплый душ! Издалека послышались шаги. Она узнала бы их из тысячи других, но любопытства ради все же выглянула наружу: небо сливалось с землей в единой серой дымке, и, как маяк, покачивался, приближаясь, расплывчатый огонь фонарика. Девушка вернулась в свое убежище, желая в последний раз осмотреть обстановку, запомнить каждую мелочь, задержать время, продлить свое пребывание в этом прекрасном диком месте…
Из-за низкого потолка Дэвид был виден только ниже груди, но по его уверенной походке Люсия поняла, что дорога найдена. Догадка только расстроила ее. Лучше бы вообще никуда не возвращаться! Она готова остаться здесь на всю жизнь, спать на жестком брезенте и ходить годами в одном и том же платье. Жаль только, что в горах нет рояля. Впрочем, Дэвид сам как музыка.
– Опять замерзла? – спросил он, внося на своих плечах запахи ночи, дождя, горного воздуха. Поленья догорали. – Завернись во что-нибудь. Кстати, я совсем забыл. Обещанное виски. Сейчас согреешься.
Порывшись в сумке, он вынул маленькую резную фляжку, открыл и протянул Люсии. Она сделала несколько глотков, сморщилась, стала кашлять. Дэвид подал ей подстилку.
– У меня есть сюрприз. Только что получил его сам и спешу поделиться. Идем!
Его рука легла ей на спину, подтолкнула к выходу. Тепло быстро добралось сквозь платье до ее кожи, и было так печально проститься с ним, выйдя из сарая. Скрежет цикад и прерывистая песенка неведомой ночной птицы, казалось, заполонили все пространство ночи. Люсия наконец-то смогла встать в полный рост. Какое это удовольствие – расправиться в привычной человеческой позе, возвыситься над необходимостью прятать от дождя и холода свое слабое тело! Если бы еще сырой воздух, казавшийся недоброжелательным по сравнению с теплом костра, не напоминал о том, что за пониманием всегда следует по пятам холодное безразличие, когда уже ничто и никто не поддерживает тебя и ты сам за себя.
– Иди за мной и остановись, не делая больше ни полшага вперед, когда я скажу. Ты без обуви? – Он возвратился в сарай и вынес оттуда испорченные туфли. – Обувайся, это все же лучше, чем босиком. Хотя бы не заболеешь.
Люсия стеснялась хромать. Впрочем, в таком тумане этот недостаток не был особенно виден. Виски пришлось кстати: ее не раздражали ни скользкие камни, ни ямы, ей перестало казаться трагичным то, что близится расставание, а Дэвид как был для нее загадкой, так и остался. Она просто запуталась в его сетях. Чем он живет? Вдохновением? И только? Теперь она знала, что он талантливый рассказчик, искусный любовник, но отдала бы полжизни, чтобы узнать еще больше.
– Внимание! Стоп! Теперь стой здесь и не наклоняйся сильно. Если упадешь – лекарь из меня никакой. Лучше присядь на корточки.
Светлые очертания его рубашки соскользнули вниз, и Люсия могла наблюдать разметавшиеся волосы на уровне своих колен. Потом у ее ступней остались только руки, стук о землю – свет фонарика, покачнувшись, уравновесился где-то внизу и поплыл, поскакал по ступенькам все глубже и глубже. Ее сердце замирало при каждом резком скачке, она не могла ровно дышать, когда мелкие камни с грохотом обрушивались в пропасть из-под его ног. Зачем он испытывает ее терпение, зачем он так изощренно истязает ее? Минут через пять Дэвид, видимо, достиг ровного участка. Светлячок проехал метров двадцать вправо и закружился. Что там такое? Люсия изо всех сил подалась вперед, но вспомнила, что это опасно. Приложила руку козырьком ко лбу, прищурила глаза: неужели машина? Так оно и есть. Вот он, глянец капота. Огонек фонарика нырнул, затерялся – и в следующую секунду его сменили два ослепительных луча дальнего света.
Радоваться ли тому, что обратный путь открыт, огорчаться ли?.. Теперь она могла наблюдать, как Дэвид лихо поднимается по горе, чтобы забрать ее и вещи. Хотелось запечатлеть навек в своей памяти каждое движение его вытянутого, гибкого силуэта. Чтобы помочь ему преодолеть последний, отвесный участок, Люсия протянула руку. Он воспользовался услугой – скорее чтобы сделать ей приятное. Какие-то неведомые силы несли его на крыльях, позволяли быть выше всего, что составляет трудности для тех, кто опирается на землю всей ступней.
– Как тебе это удалось? – поинтересовалась она.
– Сам не знаю. Интуиция. Я пошел не здесь, а в обход, по пологому склону. Там, у машины, туман менее густой.
Ей хотелось расцеловать мудрого обольстителя, но его сосредоточенность, опущенные брови и готовность идти и запихивать в сумку разбросанные вещи остановила ее. Он был уже недосягаем. Проклятая машина нашлась так быстро, и это вдохновило его на сборы. Она-то все равно уже скомпрометировала себя: трудно сказать, который час, но ясно, что Тони не просидел в ресторане и трети проведенного ею с Дэвидом времени.
Маковски предложил еще виски, и она сделала несколько больших глотков – от страха, что не перенесет расставания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95