Им хотелось разорвать нас на куски.
- Я не видел на лодке ничего, кроме старых трупов, - резко возразил
Кип. - Если ты полагаешь, что там было что-то еще, ты ошибаешься. Ты
обознался в темноте. И принял эхо за стук по железу. Видимо, виновата
дрянь, которой мы надышались. Она добавила громкости звукам и превратила
тени в... э-э... то, что ты, по-твоему, видел.
- Где же тогда, черт подери, твой фонарь?
- Я не видел, куда иду; чертовы стены надвинулись на меня, и я,
наверное, выронил его.
- Ты полагаешь? - недоверчиво переспросил Мур, и в нем всколыхнулись
злость и раздражение. - ТЫ ТАК ПОЛАГАЕШЬ?
- Не кричи! - предостерег Кип.
- Черт подери, не держи меня за дурака! Я стоял рядом с тобой! Точно
не скажу, что это было, но...
Кип внезапно схватил приятеля за рукав. Его взгляд посуровел.
- Ладно, - сказал он тихим ровным голосом. - Теперь ты послушай меня.
Здешние люди очень суеверны и боязливы, Дэвид. Стоит только подобной
истории просочиться в народ и слухам - разнестись по острову, как все
начнут разгуливать по улицам с оружием и запираться дома на десять
замков...
- А может, и надо бы, - упорствовал Мур, не желая сдавать позиции. -
В том, что находится внутри этой лодки, есть что-то ужасное, Кип. Ты это
знаешь не хуже меня.
Кип тяжело взглянул на него, выложил рядом со своей опустевшей
бутылкой мелочь и поднялся.
- Я иду домой спать. Надеюсь, ты сделаешь то же самое. - Он помедлил
и легонько хлопнул приятеля по плечу. - От этой лодки одни неприятности. В
понедельник утром я велю отбуксировать ее на глубокое место и вскрыть
корпус. У тебя уже есть нацистская безделушка, у меня - убийство для
расследования. По-моему, хватит.
- Дай Бог, чтобы от нее удалось так легко избавиться, - глухо
проговорил Мур.
Кип отошел и по дороге к выходу затерялся в толпе. Мур остался один.
Пробираясь между тесно стоящими столиками, констебль оказался рядом с
компанией, играющей в покер. Один из игроков, подавшись к приятелям, с
жаром о чем-то толковал, понизив голос до шепота и округлив глаза. Заметив
напряженное выражение их лиц, Кип прислушался.
- ...это та чертова лодка виновата, из-за нее все, - говорил человек
за столиком. - Я пойти поглядеть на нее и то боюсь. Не надо мне... - Он
вдруг заметил, что на него не смотрят, и взглянул Кипу в лицо. Кип медлил,
оглядывая сидевших за столом.
Тот, кто говорил, посмотрел на сдающего:
- Две, мать твою.
Кип выбрался из шумного прокуренного бара на прохладный ночной
воздух. Шагая через улицу к джипу, он вдруг уловил в дуновении вечернего
бриза гнилостный душок. Он знал, откуда этот смрад: из дока, где стояла
полуистлевшая лодка, сквозь щели и дыры просачивалась гниль, чтобы
отравить всю Кокину.
Он сел за руль, но включил зажигание не сразу. Он мог врать Дэвиду
Муру - наверное, он мог врать всему острову, постольку поскольку это
подразумевала его должность стража порядка. Но обмануть себя он не мог. В
чреве немецкой подлодки таилось что-то ужасное, грозное, невыразимо
злобное.
Струя гнилого запаха кольцами обвилась вокруг него, сдавила горло. Он
завел мотор, включил передачу и поехал по темным улицам домой.

11
Однажды, в дни бурной юности, прошедшей на припортовых улицах
Сан-Томаса, Кокрелл Гудлоу видел, как зарезали женщину.
Все произошло очень быстро: по улице шла стройная, гибкая молодая
негритянка в платье в коричневую полоску; вдруг мелькнуло яркое пятно - из
переулка выскочил мужчина в красной рубахе. Он схватил негритянку сзади за
горло, она уронила на землю сумку с продуктами, и Гудлоу увидел, как
коротко, остро блеснул нож, вонзаясь ей под ложечку - раз, потом другой.
"Мразь! - не помня себя орал мужчина. - Грязная тварь!" Молодая женщина
открыла рот, чтобы закричать. Сперва послышался страшный булькающий хрип,
а потом - пронзительный визг, от которого по всему телу у Гудлоу пошли
мурашки, перехватило горло, а руки сами зажали уши. Мужчина оттолкнул свою
жертву, бросил нож и кинулся бежать. Несколько человек постарше с криками
погнались за ним; на залитой кровью земле в ужасе и отчаянии
безостановочно кричала женщина. Потом она замолчала, тогда наконец кто-то
склонился над ней.
Сегодня, сорок лет спустя, Кокрелл, спавший сном праведника, вновь
услышал этот крик.
Он мигом вскочил с постели. Как и в тот день много лет назад, каждый
нерв в его теле трепетал, а сердце тяжело бухало в груди. Еще плохо
соображая со сна, чувствуя босыми ногами шероховатые половицы, Кокрелл
принялся нашаривать на ночном столике фонарь.
- Что это? - приподнимаясь в постели, спросила его жена, едва видная
в темноте. - Что за звук?
- Погоди, - отмахнулся Кокрелл. Спички. Куда подевались эти проклятые
спички? Он нашел коробок, зажег фонарь. Теплый свет залил убогую
комнатушку. Кокрелл накинул поверх трусов изношенную рубашку, взял фонарь
и пошел к единственному окну. Окно было открыто. Он отдернул рваную
занавеску и выглянул в темноту. Рядом появилась жена, вцепилась Гудлоу в
плечо.
Крик - нет, скорее визг - повторился: пронзительный, громкий,
болезненный. Казалось, кричала женщина, получившая удар ножом. Но нет,
этого не могло быть. От фермы Гудлоу до деревни было две мили и еще миля -
до следующего ближайшего населенного пункта. Через несколько секунд визг
оборвался тонким отчаянным хрюканьем. В загоне за сараем забеспокоились
свиньи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94