с пола из-под его башмаков
поднимались облачка хлопьев грязи и ржавчины.
Когда-то здесь нес службу экипаж - часть исправно работающей системы,
винтики в страшном оружейном механизме. Как им удавалось день за днем,
неделю за неделей сохранять здесь здравый рассудок, оставалось только
догадываться. Запахи человеческого тела, пота, сигаретного дыма и мочи,
перемешанные с вонью солярки и машинного масла должны были быть поистине
невыносимы. Даже сейчас Муру казалось, что он заперт в ловушке, словно
подволок и переборки медленно смыкались вокруг него, а сам он шел не
вперед, а куда-то вниз. Горло, в котором поначалу просто першило, теперь
жгло огнем, а когда он сделал осторожный, медленный вдох, легкие как
ошпарило. Он услышал, как Кип надсадно кашлянул - раз, другой.
Очередная выгородка; Кип не остановился, но Мур заглянул в нее. На
металлическом столе стоял радиоприемник, с проводов свисали наушники,
рядом лежал опрокинутый стул. В углах чернели густые тени, похожие на
плотную паутину, они сопротивлялись тонкому копью света. От хлама,
плававшего в воде на полу, шел омерзительный запах склепа - сухой,
сладковатый. Мур задохнулся, попятился и хотел уже догонять Кипа, как
вдруг ему почудилось какое-то движение.
Он замер, прислушиваясь.
Тишину нарушал только плеск воды впереди - это шел по коридору Кип.
Эхо множилось, удваивалось, утраивалось, дробилось о переборки. Мур снова
осветил радиорубку. В спинку стула ткнулось что-то разбухшее,
бесформенное, и он не сразу понял, что и это - растерзанные крысиные
трупы. Следом плыли кишки. Крысы? Здесь? Откуда? Забрались через вскрытый
люк, привлеченные запахом гнили? Но, как и на палубе, здесь не было ни
одной целой крысы. Мура передернуло. Что это? Кто мог это сделать?
Мур задом выбрался из отсека, ощущая липкую грязную воду под ногами,
и посветил туда, откуда они пришли. Послышавшийся ему звук доносился из
глубины коридора: там что-то двигалось. Мур знал, что это не плод его
воображения. Не убирая фонарик, он подождал еще несколько секунд, потом
пошел догонять друга.
Кип изучал плававший вокруг хлам: истлевшее обмундирование - сорочки,
майки, башмаки; пустые ящики; журнальная картинка - девушка жеманно
приподнимает юбку чуть выше бедра. На листке стояла дата: ноябрь 1941
года. Достаточно смело для того времени, подумал Кип. Он хотел пройти
дальше, но у него вдруг закружилась голова, и он схватился за железную
переборку, чтобы не упасть. Перед глазами поплыли черные круги, в груди
горело.
Мур взял его за плечо:
- С тобой все в порядке?
- Сейчас, - хрипло проговорил Кип, пытаясь отдышаться. - Тут очень
душно, Дэвид. - Он замотал головой, разгоняя круги перед глазами. - Все,
уже лучше.
- Ты можешь идти дальше?
Кип кивнул, глядя вперед. Там, куда не доставали узкие лучи света,
тьма была липкой, зловещей, _ж_и_в_о_й_. Плесень и ржавчина расписали
стены коридора диковинными многоцветными узорами. Лодка прогнила насквозь.
Муру чудилось, будто он весь пропитался кишащей микробами грязью; горло
саднило, но он постарался подавить кашель. Странно, но ему казалось, что
он производит гораздо больше шума, чем следует. Сказывались недостаток
кислорода и отвратительные запахи.
Кип весь взмок, пот катился у него из-под мышек и бисеринками
выступал на лице. Он вытер лоб тылом ладони, недоумевая, отчего ему так
страшно здесь. Это была всего-навсего машина... пусть боевая... но давно
ставшая забытым эхом минувшей войны. Дело было не в замкнутом
пространстве, не в темноте, не в ощущении, что они похоронены заживо. Нет.
Нечто иное, некое шестое чувство, данное ему от рождения, что-то
нашептывало сейчас Кипу, стараясь проникнуть в его душу и взбаламутить ее.
Свет фонаря Кипа выхватил из тьмы еще несколько отсеков по обеим
сторонам коридора и замер: впереди виднелся задраенный металлический люк.
Ноги медленно, как во сне, понесли Кипа к нему. Оказалось, что люк
задраен не так уж плотно: между тяжелой металлической крышкой и переборкой
оставалась дюймовая щель. На дороге у Кипа лежал пустой ящик; Кип пинком
отшвырнул его в сторону и увидел нечто отвратительное: раздавленную
большую крысу. Уцелели только голова и грудь грызуна, задней половины
туловища как не бывало; осталась лишь голая кость, словно какая-то тварь
жадно обгладывала крысиную тушку.
"_У_х_о_д_и_, - услышал он шепот, и по спине у него пошли мурашки, -
уходи, пока не поздно."
Мур отошел в сторону и отодвинул остатки зеленой занавеси. Ткань
рассыпалась у него в руке. За ней открылись койка, небольшой письменный
стол, застеленный заплесневелой промокательной бумагой, и металлические
шкафы. На столе в беспорядке лежали книги и бумаги, посреди этого
беспорядка громоздилось пресс-папье. Мур поднес его к свету.
Это был тяжелый стеклянный куб с застывшим в центре скорпионом. На
стекле золотом была выгравирована надпись; часть букв стерлась, но кое-что
еще можно было прочесть: "ВИЛ Е М КО РИН. СЕНТЯБ Ь 1941". А прямо под
надписью виднелся фрагмент свастики.
- Кип, - негромко окликнул Мур, - взгляни-ка.
Кип отвернулся от люка, подошел и обшарил лучом фонаря маленький
отсек. Он бегло осмотрел пресс-папье и вернул его Муру.
- По-моему, это была каюта командира, - глухо сказал он. - На твоем
месте я оставил бы это себе. Наверное, других трофеев ты с этого чертова
корыта не унесешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94