Слева от боевой
рубки лежала бухта троса. Кип не помнил, чтобы утром видел доски или
трос... впрочем, единственное, что он помнил, это вынырнувшее из-под воды
мертвое лицо. Он посветил на трос, потом на доски. Похоже было, что их
свалили здесь второпях, как попало. Фонарь Кипа разогнал полумрак в бывшей
плотницкой. В последний раз он видел эти доски там. Или нет? Он не мог
вспомнить. Свет скользнул по горе ящиков и ветоши; сверкнули красные
глазки, послышался испуганный писк.
- Что там? - спросил Мур.
Кип мотнул головой.
- Ничего.
Он шагнул в темноту, прочь от теплого солнечного света, и перебрался
по сходням на борт немецкой подлодки. Мур - за ним. Наступив на что-то, он
отпрянул, светя фонариком: под громадой рубки лежала небольшая горка
раздробленных мелких костей, голов - противных, усатых, - черных гибких
хвостов. Кучка требухи - все, что осталось от жирных портовых крыс. В луче
фонарика блеснули стеклянистые глаза, и Мур быстро отвел взгляд и
перешагнул через крысиные останки. Должно быть, в док пробралась кошка.
Свернувшаяся кровь у круглого отверстия, зиявшего в крышке люка,
отмечала место гибели молодого человека. Кип поводил фонарем: бурые кляксы
- словно кто-то яростно отряхивал здесь малярную кисть. Под ногами
тихонько поскрипывал деревянный настил палубы, крысиная возня наполняла
док смутным эхом.
Потом приятели не сговариваясь направили лучи фонарей в отверстие.
Внутрь лодки вел трап, но внизу на первый взгляд было не
развернуться. Мур нагнулся пониже и стал под разными углами высвечивать
внутренность корабля. Луч фонарика на мгновение выхватывал из мрака трубы,
голые переборки, толстые пучки проводов, и тут же возвращал их во тьму.
Прямо под отверстием Мур разглядел пол - над ржавыми листами обшивки
стояло на три дюйма воды - и увидел свое отражение: бесформенную тень без
лица.
Кип, зажав в зубах спичку, прерывисто дыша и нащупывая ногой стальные
перекладины, стал осторожно спускаться в отверстие. Он ступил на пол,
расплескав воду, и стал ждать Мура.
Они стояли в узком, тесном отсеке, забитом трубами, маховиками и
сложными механизмами. Кип посветил по сторонам и показал Муру в носовой
части отсека четыре задраенных трубы торпедного аппарата. Их крышки
величиной и формой напоминали перевернутые литавры. Над полом на стальных
направляющих-рельсах приподнимались две торпеды; направляющие были в
черных комьях засохшей смазки с зелеными прожилками плесени, но сами
торпеды казались почти чистыми. Мур погладил одну из них.
- Осторожно, - предостерег Кип; звук его голоса жутковатым эхом
прокатился между переборками. Он снова повел вокруг лучом фонаря и осветил
тонкие заплесневелые тюфяки, подвешенные на цепях так, чтобы их легко
можно было свернуть. Узкий проход между ними вел в недра лодки. Под
нижними койками в специальных креплениях размещались торпеды. Кип посветил
на переборки; между тюфяками виднелись фотографии - сильно выцветшие,
почти неразличимые: молодая темноволосая женщина улыбалась фотографу в
луна-парке, пара средних лет сидела в обнимку на скамейке у фонтана, рядом
висел похожий на открытку снимок огромного дома в лесу, а по соседству
молодая блондинка на лыжах на фоне заснеженных гор махала рукой
утраченному возлюбленному.
Все возможные закутки и щели были забиты штабелями деревянных ящиков.
Из перевернутого ведра выплеснулось и застыло что-то белое, густое,
комковатое. Везде присутствовал отвратительный налет тлена; беспризорный
ботинок, подхваченный крохотными волнами, созданными движением незваных
гостей, стукнулся о торпеду. Мур опустил фонарик и увидел в полутемном
углу похожие на осьминога лохмотья рубашки и подумал: а что случилось с
хозяином?
Кип прошлепал по воде, нагнулся и поднял рубашку. Она тотчас
расползлась желтоватыми клочьями, сразу налипшими на пальцы констебля. Он
завороженно поднес к свету один такой клочок и вдруг резким движением
стряхнул его в воду. Обрывки рубашки уплыли под подвесную койку. Кип вытер
руку о штаны.
Впереди открывался длинный коридор. Воздух здесь был спертый,
зловонный - Кипу стало трудно дышать. Возможно, пока не вскрыли люк, здесь
вовсе не было воздуха, но и после этого лодка проветрилась недостаточно.
Запах погоста перебивал другой, не менее неприятный запах: раздражающий,
приторно-сладкий, разъедающий легкие. Какой-то отравляющий газ? Нечто,
копившееся внутри лодки сорок с лишним лет? Кип подождал, пока луч
фонарика Мура догонит его, и, пригибаясь, осторожно двинулся вперед, то и
дело ныряя под какие-то трубы. Темнота встревоженно шарахнулась от света,
заметались в поисках укрытия маленькие тени. Кип с Муром не могли идти
рядом - коридор был недостаточно широк. Они словно вползали через глотку
громадного зверя в дебри органов, тканей и костей, напитанные влагой как
губка.
- Боже! - Тихий голос Мура эхом вернулся к нему, отразившись от
переборок. - Здесь же нечем дышать, это какой-то клаустрофобический
кошмар!..
По центру подволока змеилась толстая труба, этакий ржавый хребет
лодки. Кип направил фонарь на один из боковых просветов - там оказалась
артелка, тесно заставленная ящиками. Две подвесных койки, привинченный к
железному полу стол, с потолка свисают в ряд белые рубашки и такие же
рубашки лежат в воде... Констебль пошел дальше;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94