Потом, пока они не вернутся, ищет неисправность... Встречает, провожает, ищет... После рабочего дня - хлопочет ночью.
Приехал инженер из вышестоящего штаба. Посмотрел, покопался в машине и уехал ни с чем.
Павел отошел от стоянки, сел на пенек. И сразу полезли в голову мрачные мысли. Вспомнил красу-Одессу, могучий Днестр, родную Беляевку на берегу реки. Вспомнил мать, отца, младших сестер и братьев. Что с ними? Там сейчас немцы... Задумался так, что не слышал, как подошел Тотерин, летчик второй эскадрильи, комсорг, хороший, душевный парень.
- Что, дружище, печалишься? Поднялся Павел.
- Плохи мои дела, Николай. И на родине плохо, и здесь вот, с машиной.
Молчит Тетерин, не утешает. Самому нелегко. Жена у него, детишки. Одному около года, другому - два. Куда-то эвакуировались, а писем все нет и нет.
Ходят друзья по лесной опушке туда и обратно. Молчат. Думают. Коля скоро получит письмо и потом будет получать их одно за другим. А Павел долго не будет знать, что и как там, в родной Беляевке. Позже, когда немцев отбросят за Днестр, получит печальную весть, узнает как фашисты зверски убили его отца...
- Ты почему на земле? - спрашивает Тиосса. - Все улетели...
- Командир отобрал самолет, - отвечает Тетерин.
- Как так?
- А на чем же ему летать, водить эскадрилью? То у меня отберет, то у другого. Так и летает.
И Павел сразу заторопился:
- Извини, Николай, пойду... Надо искать неисправность.
Пятый день на исходе. Техник чертит принципиальную схему электропроводки. Аккумулятор, общий предохранитель сети, за ним идут разветвления: пять отдельных цепочек. В каждой - автономный предохранитель, вилка, розетка, проводнички, идущие к своим потребителям. А в общем паутина - система хитросплетений, при виде которой у неискушенного человека зарябит в глазах.
Тиосса вооружается лупой, тончайшей отверткой, начинает детально, скрупулезно, упрямо исследовать всю систему. Работает днем, вечером, при свете переносной лампы. Работает один. Помощников отправил со стоянки - они бы только мешали.
И вот, наконец, победа. Он нашел неисправность. Как ни странно, она оказалась, в системе... освещения компаса. А если точнее - в розетке. Кончик проводки оголен больше чем нужно. Невооруженным глазом это даже не видно. А увидев, не сразу можно понять, что причина именно в этом. Чтобы такое понять, нужен аналитический ум.
Что получалось? Обнаружив наземную цель, летчик вводил машину в пике. Выпустив один или пару снарядов, резко с большой перегрузкой выводил ее из пикирования. Сила инерции тянула вниз систему жгутов. Оголенный участок проводника, подаваясь назад, касался крепящей гайки, получалось короткое замыкание, общий предохранитель сгорал, отключалась цепочка электросброса - и снаряды оставались под крылом.
Когда Тиосса нашел неисправность, на исходе были шестые сутки...

Мы наступаем
Пятое декабря 1941 года. Позавтракав, идем на стоянку. Это вошло в привычку - с утра навестить свой самолет. Мало ли что может случиться. С вечера он исправен, а утром, глядишь, не готов: то вода потечет, то масло. Самолеты не люди, не выносят чрезмерной нагрузки, стареют, скрипят. Столько летаем! И все на пределе скоростей, перегрузок. Во время каждой штурмовки неподалеку обязательно шныряют Ме-109, выбирают момент, как бы ударить. Тут уж на малых скоростях не походишь, все время надо быть начеку...
Мой экипаж у машины. Аникин закрывает ее чехлом.
- Товарищ командир, самолет к полету готов...
- Как настроение, - спрашиваю, - как отдыхали?
- Нормально, - отвечает техник. - Теперь нормально. Комиссару спасибо.
Вчера комиссар подсказал инженеру Сухинину дельную мысль: зачем всем оставаться на ночь для прогазовки моторов, если вполне управятся двое? С шести вечера до шести утра - двенадцать часов. Если
это время поделить на двоих, можно и поработать и отдохнуть.
- Люди должны отдыхать, иначе какие же из них работники.
- Каждый должен работать на своем самолете, - ответил инженер. - Это закон.
Акимцев спросил:
- Чеботарев, ты доверишь Аникину свой самолет?
- Доверю, - ответил Костя.
- А ты, Аникин?
- Любому, - ответил Иван, - свои же люди.
Довольный Акимцев заулыбался: что ни говори, а доброе дело сделать приятно. Сказал инженеру:
- Принимайте решение.
Главное, чтобы техники были согласны. А закон останется в силе - в воздух выпускает каждый свою машину.
Это было вчера. Сегодня за ночь все отдохнули и чувствуют себя совсем по-другому. Алписбаев смеется, говорит, что "сна карашо - настроение бодр".
Временные успехи врага никого не пугают. Однополчане твердо уверены, что даже при самых крутых поворотах судьбы Москва будет стоять до конца. На днях был митинг. Выступил Писанко. Командир не приукрашивал положение:
- Мы воюем в неимоверно тяжелых условиях. Войска фашистов обходят Москву с севера и юга. Силы неравны. На решающих направлениях враг имеет огромное превосходство в танках, орудиях, минометах...
Тяжело слушать такие слова. Но факт есть факт. Двадцать второго ноября немцы захватили Сталиногорск, Двадцать третьего - Клин и Солнечногорск, двадцать четвертого - Венев, двадцать седьмого - Истру. Гитлеровцы вышли к каналу Москва - Волга, заняли Михайлов и Серебряные Пруды, Рогачев и Яхрому, Красную Поляну и станцию Крюково...
Уму непостижимо - немцы в тридцати километрах от нашей столицы... Я помню Истру июльскую. Даже на фоне лесных массивов - будто оазис. Будто огромный декоративный парк. Издали, только по золотому блеску колоколен можно было понять, что это город. И только когда Истра под крылом, явственно виднелись белые чистые домики, ровные улицы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66