- Посмотрим еще, - - говорил инженер.
И проверял сам.
Перед полетом Тиосса просил Кулака:
- Товарищ лейтенант, возьмите запасной предохранитель. На всякий случай...
Кулак, исключительно терпеливый человек, молча протягивал руку, брал. И что-то пытался делать в полете. А несколько дней назад, приземлившись после штурмовки, большой, грузный, неторопливый, подошел к технику, молча взял за рукав и повел.
"Куда? И зачем?" - думал Тиосса. Прошли по стоянке от штаба второй эскадрильи к штабу полка, встали у старого тополя, и командир эскадрильи спросил:
- Ты видишь сук?
- Какой? - Тиосса недоуменно посмотрел на комэска.
- А вон, что внизу, самый толстый.
- Вижу, а что?
- Если "эрэсы" еще раз не сбросятся, можешь добровольно повеситься на этом суку.
Конечно, то была шутка. Командир что-то хотел добавить, но лишь безнадежно махнул рукой и молча пошел от машины. И снег неприятно скрипел под унтами.
Это было несколько дней назад. И вот опять неприятность...
- Отстраняю самолет от полетов, - сказал Кулак. И это прозвучало как приговор не только Тиоссе, но и инженеру полка Демидову.
Обычно, когда с самолетом что-то неладно, инженер, а не летчик, отстраняет его от полета. А тут случилось наоборот. Такого еще не бывало: летчик сам отстранил машину от полетов. Да какой еще летчик! О таких говорят: "Он и на бревне полетит, если к нему приделать мотор".
- Отстраняю, - повторил командир эскадрильи, и как бы в свое оправдание сокрушенно добавил: - Иначе нельзя. Представьте себе: "эрэсы" сорвутся, когда я рулю на стоянку. Сметет всю эскадрилью...
Кулака уже не было, когда к самолету пришел Демидов. Взглянув на Тиоссу, все понял.
- Опять? - вскричал он.
Виртуозно бранясь, сорвал с головы ушанку и с силой ударил о землю. А Тиосса вдруг рассмеялся.
- Ты что? - оторопел инженер. - Рехнулся?
Нет, он не рехнулся. Он вспомнил, как Демидов в разное время года дважды уже, замысловато ругаясь, бросал оземь сначала пилотку, потом фуражку. А теперь вот ушанку шмякнул со всего размаха.
Первый раз это было в Алферьево, летом. На машине Виктора Косарькова почему-то "забарахлил" указатель скорости. Наблюдательный летчик сразу заметил, что скорость не соответствует оборотам мотора. Отклонения были в сторону уменьшения. "Надо учесть при посадке", - подумал Виктор, но, планируя, вдруг обнаружил, что садится с большим перелетом. Ушел на повторный заход. Потом еще один раз: было как-то не по себе идти на посадку со скоростью значительно меньше обычной.
После посадки Тисса проверил прибор. Он оказался исправным. Проверил еще никаких отклонений.
После очередного полета пришлось заменить прибор. Однако и это не помогло. А инструментальный способ проверки каждый раз подтверждал: система исправна.
- Может, размонтируем трубку "Пито"? - предложил воентехник.
- Давай, - махнул рукой инженер.
Размонтировали. В динамической полости трубки оказалась... засохшая муха.
- От жары спасалась, - пошутил Павел Васильевич и облегченно вздохнул.
А инженер сорвал с головы пилотку...
Второй случай был посерьезнее: произвольно стреляли "эрэсы". Это было еще до штурмовок, когда мы прикрывали мосты, города, железнодорожные станции, когда новое оружие только еще начинали осваивать. Перед полетом, как и положено, проверялась правильность подвески снарядов, исправность электросистемы и так далее. И однажды во время проверки снаряды почему-то сорвались. Будто раскололась вселенная - такое впечатление. Ужасающий металлический скрежет, огонь, клубы взметнувшейся пыли. Мы еще не слышали этого. Вообще-то, как потом оказалось, взрыв одного снаряда оглушает больше, чем бомба, а тут-залп из восьми. Взорвались они над летным полем, не выше тысячи метров.
Мы не сразу поняли, что случилось. Но все обошлось хорошо, без жертв. Отделались, как говорят, легким испугом. После этого был разбор, инженеры написали инструкцию, изучили ее с личным составом, приняли зачеты. И вдруг через несколько дней "эрэсы" опять сорвались с направляющих балок...
- Новое рождается в муках, - сказал командир полка, а после издал приказ. Если за первый случай инженеру Драницину, главному оружейнику части, и инженеру по электроспецоборудованию Демидову пришлось покраснеть, то теперь им досталось по "самое некуда". А через несколько дней от залпа восьми "эрэсов" снова колыхнулась земля...
Это было в конце сентября. Демидов так швырнул наземь фуражку, что от нее отлетела кокарда.
А причиной срыва снарядов, как потом оказалось, были возникшие от сырости "мостики". Пыль, попавшая в систему контактов, увлажнилась, стала проводником электричества, стала замыкать на массу...
- Так чего ты смеешься? - переспросил недовольно ДеАлидоа.
- Вспомнил муху и "мостики"...
- Да-а, - протянул инженер. - Сколько мучились, а причина - пустяк. Уверен, и сейчас что-то подобное.
- Возможно, - согласился техник, - но тем более это нам не к лицу.
И для электроспецслужбы второй эскадрильи наступили черные дни. Особенно для Тиоссы. Дело коснулось чести и репутации лучшего техника. Идет напряженная боевая работа. Дороги каждая бомба, каждый снаряд, каждая пулеметная очередь. Малейшая ненормальность в подготовке машин, опоздание с вылетом на одну-две минуты вызывают нежелательную реакцию всего коллектива полка.
Тиосса потерял сон, аппетит, покой. Задолго до рассвета, отдохнув два-три часа, идет на стоянку. Вместе с ним Александр Венеровский, Владимир Макаров и техник самолета Василий Буров. Гоняют мотор, качают машину с крыла на крыло, жмут на контакты... Ищут и не находят. Наступает утро, на стоянку приезжает весь полк, и Тиосса вместе со всеми готовит машины к полету, выпускает их в воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66