А мусорный бак? Раз они дрались за него, а точнее, за то, что в нем, то, получается, они от бака совсем и не свободны? Или они свободны от человеческих приличий и условностей? Тулаев на мгновение представил, что случится со страной, если все сразу станут такими же свободными, как вокзальные бродяги, и его перекоробило еще сильнее, чем от вони, поднимающейся от линялых брюк бомжа.
- Так сколько все-таки их было? - повторил он вопрос.
- Две... ага... две пары, - попробовал трехдневную щетину бродяга.
- С чего ты взял, что именно пары?
- По задкам.
- По чему? - удивился Тулаев.
- Ну, по задницам, - заморгал бомж, прогоняя выдавленную солнцем слезу. - Они ж у мужиков и баб разные. У мужиков плоские... Ну, если сзади смотреть. А у баб, значит, гитарами. С ободами, значит...
- Но ведь было темно. Ты же сам говорил.
- Ага. Уже темень была, - почему-то обрадовался бомж. - Токо они пошли сначала туды, - показал он в конец состава, - супротив света прожекторов, и я, значит, их силуэты запечатлел. А потом... потом свернули под поезда и туда, вправо, ушли... Вот... и, видно, пьяные они были...
- С чего ты взял?
- А одна баба или, может, девка совсем на ногах не стояла.
Ее парень и другая девка волокли... Вот... А другой
парень... во-от... он какой-то мешок тащил.
- Они говорили о чем-нибудь?
Тулаев так пообвыкся рядом с бомжом, что уже и запах его перестал замечать. Хотя если считать вонь платой за сведения, то это была в общем-то небольшая плата.
- Не... не помню... Может, чего и брякнули, но по тем путям поезд пошел на Курский, к отправлению... Нет, ничего не слышал...
- А милиция когда здесь появилась?
- Менты? - бомж нахмурил выгоревший лоб и тут же испуганно
посмотрел на своего собеседника. - Ну, граждане милиционеры
где-то через час пришли... Или позже. Они все люки подряд
открывали... Во-от...
- Тебя они тоже разбудили?
- Они, конечно...
Похрустывая галькой, бомж переминался с ноги на ногу. В мусорном баке за спиной лежали в выброшенном из вагона пакете огрызки хлеба и колбасные шкурки, а этот странный человек с выбритыми до синевы щеками, внимательными зелеными глазами и редкими волосенками на округлой голове спрашивал то, что он уже рассказывал прошлой ночью милиционерам. Вчера его пожалели и почему-то не увезли в отстойник, откуда толпой отправляли бродяг за сотый километр. Неужели сегодня их жалость кончилась, и они отнимут у него сразу и вокзал, и постель в старой солдатской шинели между шпал, и вкусные розовые шкурки от вареной колбасы?
- Ты им показал тот люк?
- А как же, товарищ начальник... Мы всегда...
- И что они там нашли?
- А эту... как ее... помаду бабскую... Красную такую... Коробочку в смысле...
- Футляр, - помог Тулаев.
- Ага. Хвутляр... Токо без помады... А в нем - бумажка.
- А что в ней?
- Ну, это мне граждане милиционеры вовсе не показали, - обиженно ответил он и подумал, что колбасные шкурки можно и не есть, а обменять на три глотка водки у того бомжа, с которым он только что дрался.
У каждого из людей свое понятие о свободе.
9
Кабинет Межинского имел небольшую переднюю. Человек, входящий в "Техотдел", попадал сначала в комнатенку с пустым канцелярским столом и одиноким стулом, а уже потом через плотно обитую дверь - к хозяину кабинета.
В первый свой приход сюда Тулаев решил, что именно за столом в передней будет его рабочее место, но Межинский о размещении вообще речи не вел. "Для какого-нибудь гуся с "волосатой лапой" приготовил", - подумал тогда Тулаев. Но вот минул месяц, а никто так и не занял стол, и он сиротливо стоял у дальней стены и почему-то казался лошадью, которую никто не покупает.
В пятнадцать пятьдесят девять Тулаев плотно прикрыл за собой утяжеленную обивкой дверь, и Межинский поднялся из кресла с довольным видом.
- По тебе часы сверять можно, - табачным духом окатил он Тулаева, крепко пожимая руку.
- Здравствуйте, Виктор Иванович, - не заметил комплимента Тулаев.
- Присаживайся... Ну, что нового?
Его лицо было благостно-безразличным. И только пальцы, сноровистые нервные пальцы рывком достали сигарету из пачки и поднесли ее к губам чуть быстрее, чем вчера.
- А с чего начинать, с хорошего или с плохого? - поинтересовался Тулаев.
- С самого плохого, - пыхнул дымом Межинский. - Дерьма много?
Тулаев ощутил неловкость. Начальник с первых минут показался ему подчеркнуто интеллигентным человеком, и услышанное резануло ухо.
- Прокуратура увидела во мне конкурента, - усилием воли выдавив из себя неприятное удивление, спокойно ответил Тулаев. - Врут, недодают документов, скрывают вещдоки...
- А ты чего хотел? Такой куш на кону лежит! Это тебе не наша стандартная отмазка в виде премии в один месячный оклад...
- Нехорошо как-то. Делим шкуру неубитого медведя.
- Да ты не волнуйся, Саша, - улыбнулся Межинский. - Это хорошо, что они темнят. Значит, хоть делом займутся. А не будь этих полста тыщ "зеленых", они б вообще пальцем не пошевелили! Вспомни: сколько громких убийств было, а хоть одно раскрыли?
- Думаете, Виктор Иванович, что виной всему - лень?
- Сашенька, - подался вперед Межинский, - мы все так воспитаны, что нам все по фигу! Весь мир удивляется, почему наши самолеты с сотнями пассажиров падают, и никак, дураки, не поймут, что летчикам тоже все по фигу. Предупреждали о неполадке перед вылетом, а он лапой махнул: ничего, авось дотянем. Попросил сынуля сесть за отцовский штурвал, а отец и разрешил. Не положено было по инструкции менять курс, а он сменил, чтоб путь срезать - и об гору. И падают, падают, падают...
Из Межинского перло публицистикой. В жизни Тулаева уже встречался один такой начальник-говорун. Кажется, он мог бы переговорить самого Горбачева.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134