Товарищ К. потянул носом.
– Никак Иваниха нам вечеру готовит.
– Как же, – презрительно хмыкнул Федя, – дождешься у ней. Она чужому коту своего мыша пожалеет.
– Близко уже? – спросила Катерина Борисовна. Она тоже почувствовала голод и пожалела об узелке, потерянном во время паники у мостка.
– Не так чтобы, а почти что, – ответил товарищ К., – тут по дороге хуторок небольшой.
Хуторок, всего в три двора, разбросанных по густому орешнику, затаился на краю «партизанской зоны». Две хаты, давно заколоченные, стояли поодаль от третьей, принадлежащей Иванихе, женщине норовистой и крикливой.
Соседи побаивались ее неласковой прямоты, острого языка, а про мужа Ивана, по имени которого, как обычно в деревне, звали его жену, Евдокию Семеновну – «Иванихой», и говорить не приходится. До того был он придавлен властной силой своей законной супруги, что потерял всякое мужское достоинство и даже собственное имя.
– Кто это косит там, за болотом?
– Да Иванихин муж.
– А подгребает кто?
– Да сама Иваниха.
Бывают же такие мужчины…
Перепрыгнув через низкий плетень, Кузя осторожно подобрался к окну Иванихиной хаты. Сквозь промерзшее стекло различил согнутую фигуру хозяйки в отблесках огня топившейся печки.
Хозяйка мяла запаренный в ушате картофель с мякиной. Ее большие перевитые вздувшимися синими жилами, обнаженные руки привычно-размеренно стучали тяжелым толкачом.
В сенях скрипнула дощатая дверь. Иваниха насторожилась.
– Кто там?
– Матко, яйко, мяско, сало давай!
«Немцы, – покрываясь испариной, решила Иваниха. – Откуда их принесло на мою голову?»
Она быстро обежала взглядом хату – все ли спрятано от ворожьих глаз?
– Шнеллер! – грозно торопил немец, стуча кулаком.
– Милости просим, – тонким голосом проговорила Иваниха, открывая дверь, и… попятилась к печке.
– Тьфу! Байструки окаянные, – отплюнулась она, вытирая концом фартука лоб, – николи по-человечьи не зайдете.
В облаке морозного пара хохотал Федя. Пригнувшись, он шагнул в хату мимо картинно застывшего в дверях товарища К. Следом вошла Катерина Борисовна.
Иваниха хорошо знала молодых партизан. Но кого это хлопцы с собой привели? Сухо ответила на приветствие незнакомой ей женщины.
– Заходьте…
И вернулась к прерванной работе.
Сев на скамью возле ничем не покрытого, чисто выскобленного стола, Катерина Борисовна ощутила приятную истому от тепла щедро протопленной хаты и ноющую усталость ног. Хозяйка ворчала на ребят, не обращая внимания на гостью.
– Ладно, тетенька, – примиряюще сказал Кузя после очередного залпа Иванихи, – мы к вам не на диспут пришли. Вот, например, Федору медициной прописана яичница на свином сале.
– Точно, – подтвердил успевший разуться Федя, развешивая на печи портянки. – И чтобы сало со шкуркой, добре прожаренное.
– Ага, со шкуркой, – передразнила Иваниха, ополаскивая в бадейке руки, – а может, ему еще рыбьего жира с укропом?
– Ни в коем разе, – возразил Кузя, – от рыбьего жира его слабит, удержу нет.
– И коли ж это кончится? – затараторила Иваниха, обращаясь к Катерине Борисовне, тем самым как бы выделяя из компании того, кто может ее понять и заступиться. – И по записке пришли, и кто ни зайдет – корми, и на хворых выделили… Во всем хозяйстве два куренка осталось, а им хоть бы что… Немцы отогнали, так…
Глядя на вспыхнувшее обидой, иссеченное морщинами лицо Иванихи, Катерина Борисовна вспомнила Юхимовну, хитрую и жадную кулачку, выдавшую ее и Вареньку с сыном полицаям. Нет, Иваниха не такая… «Верно, и в самом деле ничего не осталось у бедной женщины». Она готова была одернуть товарища К. и объяснить хозяйке, что они зашли только погреться, передохнуть. Но Иваниха не умолкала ни на минутку. Слова сыпались из нее, как овес из прорванной торбы.
– Старик у меня известно какой работник, совсем исхудал. На кислом-то молоке и молодой не потянет, а его, несчастного, что ни день, по ихним делам гоняют. То мерзлую землю копать, то с подводой, а я тут крутись одна… Скоро самой на вечеру, – она кивнула на ушат, – паронки заваривать буду. Где ж его набраться, того сала альбо яичек?
Переводя дыхание, она метнула глазом на Кузю. Катерине Борисовне показалось, вроде бы не без лукавинки.
– Значит, совсем обедняла, – успел вставить Кузя, – разорили вас партизаны, так, что ли?
– Я не кажу, партизаны, – быстро защитилась Иваниха, – были ж тут и немцы, а коли ничего нема?..
– Ничего? – иронически переспросил Кузя. – А если поискать?
– Ищи-свищи, хоть в клети, хоть в белом свете…
– Попробуем, – товарищ К. решительно поднялся со скамьи, – проверим путем новейших научных достижений.
Иваниха замолкла, с тревожным любопытством наблюдая, как он достал из-за пазухи наушники на пружине, надел их. Повисший под подбородком проводок хотел было приладить к коробке батареи, но передумал и просто соединил с другим, намотанным на длинную палку. На конце палки матово поблескивала вилообразная рогулина.
– Што это ты придумал? – спросила Иваниха.
– А вы что, впервой видите? – удивился товарищ К., поворачивая рукоятку настройки батареи. – Специальный аппарат для обнаруживания скрытых припасов – МВУ – магнитно-волновой указатель.
– Ну и что ж он указать может?
– Все, кроме сельдей в россоле.
В батарее щелкнуло и тонко заныло, будто комар полетел. Кажется, это окончательно убедило хозяйку. Она забеспокоилась.
– Да погоди ты… еще взорвется…
– Не бойтесь, гражданка, – авторитетно заявил товарищ К., направляя палку с рогулькой под полати, – здесь взрывной волны нет, а есть только психорация.
– Ну-ну… – всего-то и смогла выговорить Иваниха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78