Место обладает колдовским очарованием, и я теперь понимаю, почему дедушка и бабушка Вернеры каждый год ездят сюда.
Мы ходили в деревню покупать таксу для Фредди. Он самым решительным образом настроен взять ее с собой в Америку. Деревня тоже похожа на нарисованную: пряничные домики с балкончиками и островерхими крышами; на подоконниках герань, а в комнатах, наверняка, часы с кукушкой. На лугу за деревенской улицей пасутся, звеня колокольчиками, коровы. Фредди купил своего щенка и назвал его Струдель, так что возвращаться домой мы будем втроем.
Фредди счастлив. С провозом щенка проблем не будет. Он умещается у меня на ладони, и мы легко пронесем его в наше купе в корзинке. Правда, на пароходе ему придется жить в конуре на верхней палубе. Я объяснил Фредди, что в каюте щенка не разрешат оставить, его это очень огорчило.
Я допишу то, что не успел вчера, а больше уже писать не буду. Хочу рассказать вам о том, как поразил меня вчера Иоахим. Мы сидели на веранде с группой немцев. Фредди ушел в комнату, потому что все говорили по-немецки, и я был единственным иностранцем. У меня сложилось впечатление, что все они входят в какую-то пан-германскую лигу, основной лозунг которой «Мир принадлежит Германии». Они до небес превозносили немецкую культуру, немецкий характер, все немецкое. Каждой империи – свое время, говорили они. Звезда Англии закатилась, как когда-то и звезда Рима, а Германия находится на подъеме. Я не сказал ни слова, пока они не разошлись по своим комнатам, и лишь оставшись вдвоем с Иоахимом заметил, что, на мой взгляд, они говорят абсурдные вещи, что кайзер, провозглашающий «моя армия» и «правительство – это я» самый настоящий идиот. Ваш кайзер – опасный человек, добавил я.
Сначала Иоахим прямо-таки окаменел. Потом заявил, что они не говорят так о «своем» кайзере, что он глава государства и знает, что делает; еще немного и он щелкнул бы каблуками. Было видно, что он очень рассержен, и я принялся извиняться: это, конечно, не моего ума дело, сказал я, я понимаю его чувства (хотя я совсем их не понимал), я не хотел его обидеть и все такое. Хотел было спросить, как, по его мнению, относятся к нему пруссаки, вспомнив господина фон Медлера с его «я конечно, не вас имею в виду, господин Вернер», но решил, что это не имеет смысла. Расстались мы без обиды, братски похлопав друг друга по спине.
Да, это прекрасная страна, но мне она не нравится. Миф о германской славе поразил немцев как болезнь; не устояли даже самые порядочные из них, такие, как Иоахим. За их бесконечными разглагольствованиями кроется простая истина: они стремятся прибрать к рукам английские колонии и контролировать морские пути. Это ясно, как Божий день. Если их не остановить, они ввергнут весь мир, и себя в том числе, в катастрофу.
Прощай, Германия и кузен Иоахим. Я рад, что мы встретились. Теперь мы будем поддерживать контакт, и к нашей семейной саге добавятся новые главы.
Поезд отходит завтра рано утром, а в пятницу мы поднимемся на борт «Лузитании». До скорой встречи в Нью-Йорке. С любовью
Пол.

Часть вторая
ПОЛ И АННА
ГЛАВА 1
Хорошо было вновь оказаться дома. Американской атмосфере, в отличие от старой Европы, с ее интригами, цинизмом, роскошью и чувственностью, были присущи сдержанность, чистота и нравственное здоровье. Америка была более простой и здравомыслящей. Эта мысль невольно пришла ему в голову, хотя, возможно, он рассуждал и наивно. Как бы там ни было, он был рад вернуться домой и быть встреченным милой американской девушкой, чья безыскусственность и прямота были столь отличны от лукавой игривости европейских женщин.
Мистер Майер находился в библиотеке и читал «Таймс», когда Пол постучал в дверь.
– Не могли бы вы уделить мне несколько минут, сэр? Я хочу вас кое о чем попросить.
Он тщательно подготовился к этому разговору, надеясь, что сможет избежать скованности и смущения. Но все его опасения были напрасны; он держался совершенно непринужденно.
Мистер Майер опустил газету на колени.
– Мне кажется, я догадываюсь, о чем ты хочешь меня попросить, Пол. Буду очень рад, если это окажется именно тем, что я думаю.
Пол почувствовал, что лицо его расплывается в улыбке.
– О Мариан… Мими… и обо мне. Мы…
– Вы любите друг друга, – закончил мистер Майер. – И ответ будет «да», конечно же, «да», и да благословит вас обоих Господь, – глаза его влажно блеснули. – Одно только, Пол. Мне бы хотелось подождать с объявлением вашей помолвки до весны, до дня рождения Мариан. В нашей семье это давняя традиция. Мы предпочитаем не связывать себя официальными обязательствами, пока нашим женщинам не исполнится двадцать один год. После этого вы можете сыграть свадьбу, как только пожелаете. Это тебя устраивает?
– Мне придется повиноваться, сэр, – сказал Пол, подумав, что традиция была совершенно нелепой. – Во всяком случае, осталось ждать всего несколько месяцев.
– Ну, а теперь, пойдем к дамам и откроем бутылку шампанского.
Миссис Майер расцеловала его, и Мими подарила ему свой первый публичный поцелуй под одобрительные улыбки родителей. Они заставили его остаться на обед, во время которого мистер Майер говорил об инвестициях, то и дело советуясь с Полом и явно оказывая ему полное доверие, словно он уже был членом семьи.
После обеда мистер и миссис Майер сказали, что уходят, и оставили Пола с Мими в гостиной, в первый раз действительно одних.
Мими положила голову на плечо Пола.
– Я так счастлива, дорогой. Это будет чудесно, Пол. Вся жизнь! Я рада, что мы еще так молоды.
Он взял в руку ее ладонь. Пальцы ее были длинными и безвольными; касаясь их, он ощутил легкую жалость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162