Это не принадлежит тебе…
Схватив письмо, она бросилась с ним к дивану. Сейчас сердце ее колотилось как сумасшедшее; оно билось неровно, толчками, и в ушах у нее шумело. Глаза ее обратились к розовому листку.
«Дорогой Дэн! Называю тебя так, потому что, хотя твое письмо и разбило мне сердце, ты всегда останешься для меня моим дорогим… Ты сказал мне, что этот год был лучшим годом в твоей жизни, ты повторял мне это сотни раз, а сейчас ты пишешь, мы не можем быть вместе… Ты говорил мне, что тебе никогда еще не встречалась такая женщина, как я… Я знаю, женщин у тебя было много, так как ты несчастлив со своей женой… Я совершенно сломлена… нашла работу на севере штата, где мне не придется видеться с тобой каждый день… Я понимаю, что ты не можешь развестись… Я знаю, ты говорил, что желал бы этого, но эти женщины виснут на тебе и закатывают скандалы… Я никогда бы не стала устраивать скандалов… Почему мы не могли, как и прежде, проводить вместе наши прекрасные субботы… Я не понимаю…»
Хенни обезумела. Первое, что попалось ей под руку, была стеклянная полусфера с ее свадебным букетом – фиалками в гофрированной бумаге, тщательно разглаженными для нее Флоренс. Она запустила ею в стену с такой силой, что цветы рассыпались по всей комнате, а матерчатый мишка Хэнка оказался весь усыпан острыми осколками стекла. Она разрыдалась и, захлебываясь слезами, принялась вытаскивать их один за другим из игрушки…
Она била в стену кулаками, она исцарапала себе, стоя перед зеркалом, лицо, так что на одной щеке выступили две капельки крови.
– Я схожу с ума, – произнесла она вслух. Лицо в зеркале молило о пощаде.
Она снова кинулась к дивану и схватила письмо. Строчки прыгали у нее перед глазами… «Я понимаю, что ты не можешь развестись. Я знаю, ты говорил, что желал бы этого, но…» «Я знаю, женщин у тебя было много, так как ты несчастлив со своей женой…»
– Я этому не верю, – проговорила она громко и отчетливо.
Нет, ты веришь! Если бы ты тогда не забеременела, он бы на тебе не женился; он не может без женщин. Ты говорила себе, что смешно ревновать, и ты дурочка, воображающая себе то, чего в действительности не было.
Но это было.
В квартире стало холодно. Яркий день за окном казался теплым и, однако, она чувствовала, что леденеет, словно в кровь ей проник полярный холод. Она вынула из стенного шкафа пальто и, завернувшись в него, легла на пол.
– Лучше бы я умерла, – проговорила она вслух. Долгое время она лежала так, подложив руки под голову и вслушиваясь в окружающую ее звенящую тишину. Затем зазвонил телефон и машинально она поднялась. Твой мир мог лежать вокруг тебя в руинах и, однако, ты должен был отвечать на телефонные звонки.
– Я хотела узнать, – послышался в трубке голос Анжелики, – не могли бы вы с Дэном отужинать сегодня со мной? Вас ждет чудесное жаркое и торт…
Слезы застилали глаза Хенни, так что стены, казалось, плывут перед ней и все же ей удалось ответить ровным, спокойным тоном:
– Спасибо, мама, как-нибудь в другой раз. Я уже приготовила ужин.
– Ну и что? Оставь его Лии! Сейчас, когда появился ребенок, у меня такое чувство, что ты вообще не выходишь из дома.
– Я нисколько не возражаю, ты же знаешь. Может быть, встретимся где-нибудь в конце недели.
Анжелике явно хотелось поболтать.
– Я приглашена к Альфи на будущей неделе, я тебе говорила? У Мег начались каникулы в школе, и они решили провести их за городом. Ты знаешь, она становится прелестной девочкой, но я все же беспокоюсь о ней. У нее такой сумбур в голове. Все эти вопросы религии и семьи…
– Мама! – воскликнула Хенни. – Мне надо идти, пришел разносчик…
– У тебя все в порядке, Хенни? Голос у тебя какой-то странный.
– У меня все отлично, просто я, кажется, заболеваю. Прости, звонят в дверь.
Она повесила трубку. Ей хотелось кричать во весь голос. Но соседи могли услышать ее крики и вызвать полицию. Если бы только она могла где-нибудь укрыться и дать себе волю! У нее было такое чувство, что вопли разрывают ей глотку, пытаясь вырваться наружу, и она ощущала там боль. Стиснув кулаки, она начала колотить себя по голове; затем ударила кулаком по своему сжатому рту.
О Боже, о Боже, что Ты сделал со мной?! На мгновение у нее мелькнула мысль пойти к дяде Дэвиду. Ты оказался прав, дядя Дэвид. Глядя, как флиртует Дэн, я думала, что это ерунда, мелкая неприятность, с которой я могу мириться. Я была уверена, что ты ошибаешься, но нет, ты был прав. Ты сказал мне тогда, что некоторым мужчинам недостаточно одной женщины. О, я слышала тебя и не желала слышать, и сейчас я вынуждена…
Дядя Дэвид стар. Ты не можешь пойти к нему теперь за советом. Ты ни к кому не можешь пойти…
Все внутри у нее словно онемело. Внизу на улице шарманщик заиграл тарантеллу: свадебный танец, звуки которого сразу же вызывали в памяти веселых крестьянок с развевающимися юбками. Когда она подошла к окну, чтобы закрыть его, шарманщик кланялся, протягивая свою шапку, и его печальная маленькая обезьянка в красном костюмчике и колпачке делала то же самое. Бедное создание! Но в ее душе не было сейчас места для сочувствия другим.
Неожиданно на нее навалилась огромная усталость. В голове словно раздался щелчок: соберись с мыслями.
Может быть, было бы лучше, если бы она тогда велела ему уйти, освободила бы его от всяческих обязательств по отношению к себе, послав ему письмо, которое написала в тот день, но так и не отправила? Она поступила бы благородно, подумала она о себе с издевкой; но она этого не хотела, она знала это, когда еще его писала.
– Что бы я стала делать, если бы он тогда меня оставил?
В голове ее снова не было никаких мыслей;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162