– Дэн, пожалуйста, – мягко сказала Хенни.
– Почему никто не попробовал марципаны? – защебетала Флоренс. – Я всегда их готовлю, когда знаю, что Хенни придет. – Она вымученно улыбнулась. – В один из своих дней рождения – ей тогда исполнилось шесть или семь – она стащила из кладовки коробку с марципанами и все их съела. Было очень смешно. Помнишь, Хенни? – Она повернулась к сестре, и улыбка погасла, сменившись безмолвной мольбой: пожалуйста, не нужно все портить. Неужели нельзя это прекратить? Внезапно она расплакалась.
Анжелика обняла дочь.
– Не надо. Не стоит из-за этого плакать. Вы, – обратилась она к Дэну, – вы просто невоспитанный, невежливый человек.
Дэн отвесил легкий поклон.
– Прошу прощения. Трудно оставаться вежливым, видя те мерзости, которые видел я. Трущобы, обездоленные нищие люди; за один только прошлый год их число увеличилось на пять тысяч… Вы и представить себе не можете.
– Мы можем представить, – Флоренс перестала плакать. – Почему бы иначе мы делали то, что делаем? Мы всегда щедро жертвовали на благотворительность, хотя, с вашей точки зрения, этого мало.
Дэн ответил Флоренс, смягчив тон:
– Благотворительность – это не решение проблемы. Необходимы радикальные реформы, коренная перестройка трущобных домов. Джекоб Рийс и Лоренс Вейлер все еще занимаются этим вопросом, да и я тоже в меру своих скромных сил.
– Все еще? – изумился Уолтер. – Несмотря на принятие жилищного закона? Казалось бы, вы должны быть удовлетворены.
– О, закон был хорош на бумаге. Старые дома как стояли, так и стоят, вы это прекрасно знаете. Гниют постепенно, и их жильцы вместе с ними.
Уолтер открыл рот, закрыл, снова открыл.
– Вы бы лучше посвящали свободное время заботе о сыне. Благотворительность начинается с семьи.
– Мой сын ни в чем не нуждается. Он сыт, обут и одет, окружен теплом и любовью, чего не скажешь о детишках, живущих в «Монтгомери флэтс», куда мы на днях ходили с Вейлером.
Пол судорожно вздохнул и вопросительно посмотрел на отца. Дело принимало серьезный оборот. Уолтер снял очки, протер их, снова надел.
– А зачем вы туда пошли, позвольте спросить?
– «Монтгомери» пользуется самой дурной славой. Строительство таких домов было запрещено законом от 1901 года, но там все дома построены в 1889 году. Их следовало бы взорвать или снести. Вы бы посмотрели на эти дома, попробовали бы подняться по темной лестнице с выщербленными ступенями, вдохнули бы тамошние запахи. Один грязный неисправный туалет в холле, которым пользуются шесть семей, хотя предположительно туалет должен иметься в каждой квартире. Плата за квартиру на первом этаже – девять долларов в месяц, на пятом – восемь. Крысы идут в качестве бесплатного приложения.
Дэн дышал тяжело, как после долгого бега.
– Из такого вот дома мы забрали этого ребенка, – он кивнул в сторону Лии, – эту чудесную маленькую девочку, которая, не сделай мы этого, была бы обречена жить в мерзости.
– Это, конечно, весьма похвально. Но давайте вернемся к затронутой вами теме – к «Монтгомери». Мне известно, что эти дома строились в соответствии с законами своего времени, а позднее были переоборудованы уже в соответствии с новым законом. Теперь в каждой комнате есть окно…
– Это гиблое место, Уолтер, – перебил его Дэн, – что бы там ни говорили. Хуже всего то, что в случае пожара эти дома становятся самой настоящей ловушкой, и владельцы наверняка это понимают.
– Владельцы вовсе этого не понимают, – ответил Уолтер. Его зрачки, увеличенные стеклами очков, стали похожими на два черных камушка.
Кузены и кузины Вернеры все как один вдруг вспомнили про время – мужчины достали из жилетных карманов свои часы, женщины посмотрели на свои, висевшие на цепочках у них на шее. Затем они дружно встали. Спустя минуту из холла донеслись реплики, свидетельствующие, что гости уходят: изумительно… огромное спасибо… О, мои сапожки… смотрите, пошел снег… ну, это не надолго, он кончится так же внезапно, как начался… восхитительно.
У Уолтера глаза становятся, как у кошки, когда он сердится, подумала Хенни. Раньше я этого не замечала. Мне хочется домой, хочется уйти отсюда. Когда же это кончится!
Двое мужчин все еще смотрели друг на друга.
– Но это же ясно и ребенку, любому, кто дал бы себе труд подумать об этом. Но владельцам на это наплевать.
– Много вы знаете о владельцах.
– Ну, Вейлер обо всем написал в своем докладе. Он направил его в законодательное собрание штата. То-то владельцы удивятся, увидев свое имя в газетах. Да, мы не сдаемся. Мы хотим добиться принятия нового жилищного закона. Меня пригласили в Олбани. Что ж, я ведь тоже поработал, – добавил Дэн почти весело, – думаю, я заслужил право поехать туда. – Сейчас в порыве энтузиазма он даже забыл про свой гнев.
– Значит вы едете в Олбани, чтобы заклеймить владельцев «Монтгомери». А вы хотя бы знаете, кто они такие?
– Ну, какая-нибудь холдинговая компания. Вейлер, наверное, знает. Он в этом понимает больше меня.
– Вот как? Ну, так я скажу вам. Основные держатели акций – мой отец и несколько его друзей. Эта собственность перешла к нам после неуплаты залога. Что вы на это скажете?
Уолтер вытер платком вспотевший лоб. В комнате повисло молчание.
– Ну и ну, – проговорил наконец Дэн.
– Ну и ну, – повторил старик Вернер.
– Я не знал, – объяснил Дэн.
Уолтер вздохнул.
– Хотелось бы верить. Но это только доказывает, что ничего хорошего не выходит, когда суешь нос не в свое дело.
Дэн покачал головой.
– Нет, я живу в этом городе и меня волнует все, что в нем происходит. Это мое дело.
– Пусть так, но что вы намерены делать в данной конкретной ситуации?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162