– Я знаю, – с трудом произнесла она, скривив губы. – Но мне нужно больше, чем ты можешь мне дать.
Он знал, о чем она просила. Но его ответ повис в воздухе. Наступило молчание. Хотя в глубине души он знал, что готов дать ей то, о чем она просит. На этот раз он сделает все, чтобы они вместе перешагнули через секс, во что-то гораздо более глубокое и значительное.
Однако он не смог этого сказать. Вдруг ей будут безразличны его слова? Как отдать контроль над собой и собственной жизнью кому-то другому? Да и все остальное в его будущем было неопределенно.
– Я могу дать тебе лишь один день.
Она кивнула, но не сдержала легкого вздоха.
– Я знаю.
Эгоистическая часть его существа жаждала, чтобы Джози сказала, что это не имеет значения, одной ночи ей достаточно, именно этого она и хотела.
Но она умолчала об этом, и он почувствовал себя полным ублюдком. Он продолжал уверять ее, что не причинит ей боли, но всякий раз, когда говорил с ней, добавлял лишнюю каплю в и без того уже полную бадью ее страданий. Она давала ему, и он брал, но взамен не давал ничего, кроме секса.
Он отвел глаза в сторону, когда резкая боль в ноге напомнила ему, что он слишком долго простоял на ней.
– Позволь, я принесу тебе сухую рубашку. – Она ощупала мокрый топ.
– Спасибо, мне и так хорошо. А вот тебе надо сесть. – Она легко провела руками по его голове: – Ты весь шампунь смыл с волос? Если нет, я могу протереть их полотенцем.
Ярость душила его. Ну почему она не может признать, что он последний подонок, и оставить его в покое? Почему заботится о нем? Ни одна женщина из тех, что он знал прежде, ни на секунду не обеспокоилась бы тем, смыл ли он остатки шампуня с головы.
– Я в порядке. Сейчас принесу тебе рубашку. – Он развернулся, чтобы пройти мимо, не задев ее в дверном проеме.
– Я сама могу сходить, – сказала она, пытаясь остановить его. – Только скажи мне, где лежат рубашки.
– Я же говорю, что принесу ее, – прикрикнул он на нее. А про себя еще раз утвердился, что он недостаточно хорош для нее.
Она заслуживала кого-нибудь, кто не был бы сыном его отца.
Джози молча смотрела, как Хьюстон спускался в спальню, волоча раненую ногу. Опасаясь, что с ним могло что-нибудь случиться, она пыталась убедить себя – он сам не захотел ее помощи. Она ведь не покушалась на его самостоятельность и независимость. Если за этим не скрывалось нечто более серьезное.
Дрожа под кондиционером в мокром топике, облепившем грудь, она ждала Хьюстона. А потом подумала: вдруг он упал и застрял в спальне, стыдясь позвать на помощь? Или решил намекнуть, что ей пора уйти? Или получил рану, истекал кровью и умирал от какого-то приступа? Это вполне вероятно, подсказывало ее сердце.
Минуту спустя она уже неслась через холл к его спальне, но в дверях остановилась как вкопанная. Великий Боже! Он пытался снять мокрые трусы.
Но липнущая материя, тугая резинка и возможность пользоваться лишь одной рукой создавали проблему. Трусы свернулись на полпути вниз и застряли как раз на середине его очень подтянутого и привлекательного зада.
По-видимому, он услышал ее возбужденное дыхание. Он бросил взгляд через плечо и тихо выразительно выругался.
– Прости, – произнесла она. Ее лицо пылало. – Я хотела посмотреть, не нужна ли тебе помощь.
– Ты хочешь помочь? – раздраженно спросил он, вскидывая вверх руки. – Отлично. Мне требуется помощь прямо сейчас.
– Что? – Он хочет, чтобы она сняла с него трусы? Он это серьезно? Да стоит ей коснуться его зада, как у нее появятся безумные, неконтролируемые фантазии.
А он даже не удосужился повернуться к ней лицом. И кто знает, что она обнаружит на той стороне!
– Мои трусы насквозь промокли, они застряли. Да ты и сама видишь, моя задница торчит прямо перед тобой. Ты сможешь стянуть их с меня?
Он весь напрягся, глаза пылали яростью. В выражении лица не было и намека на сексуальные потуги, он был слишком зол, чтобы увидеть что-нибудь забавное в этой ситуации.
– Ох, ну конечно же, я помогу тебе, – сказала она, словно речь шла о том, чтобы подобрать слово для кроссворда.
Он промолчал. Просто ждал. Она сделала маленький шажок вперед. Затем другой. Вытянула дрожащие, как у алкоголика, руки и съежилась, когда они коснулись низа спины.
Стиснув зубы, пробежала пальцами по прохладному, влажному телу и старалась не думать о том, что гладила правую ягодицу Хьюстона Хейза. Согласно учебнику анатомии и физиологии эта часть называлась «глютеус максимус», или «бороздчатая мышца». Что вовсе не объясняло внезапно возникшей потребности крепко сжать ее.
Ухватив резинку трусов, она с силой потянула их вниз. Ничего не произошло.
– Они застряли.
– В этом-то и все дело, Джози.
– Думаю, тебе надо раскатать их вверх по спине, затем резко дернуть вниз, не скатывая, так как они слипаются.
Если она сейчас посмотрит ему в глаза, она погибла. И потому она упорно не отрывала глаз от его зада. Наверное, ей придется засунуть руки в трусы, чтобы стянуть их. Но пока она воздержалась от этого.
Она дернула еще раз. Никакого эффекта. Сдавшись, она раскатала их вверх до талии, плотно облепив зад. Прижав палец к губам, она размышляла над проблемой, стараясь не замечать жаркую боль между ног и предательски затвердевшие соски.
– Ты отказываешься?
– Нет, я просто думаю. – По телу в мокром топе пробежала дрожь, когда она ощутила тепло, исходящее от его зада. Ей хотелось склониться вперед, зажмуриться и прижаться к нему, засунуть руки в трусы, туда, где уже ничего не имело значения, кроме наслаждения, которое они могли бы разделить вместе.
Но поступила она, конечно же, иначе. Поскольку она была разумной, логичной и полной дурой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84