Он уже перешел к столь близким отношениям с Джози, каких никогда не позволял себе ни с кем другим.
Черт, а ведь он не держал женскую руку, с тех пор как ему стукнуло семнадцать, – со времен выпускного бала. А затем это случалось только для фото. Конечно же, он касался женщин, но это было лишь прелюдией к сексуальным играм или частью их. Никаких тебе прогулок под ручку, поглаживаний плеч или спины, просто поцелуй, «привет» и «прощай», подальше от его матушки и Кори.
Никто также не касался его спины. Женщины интуитивно чувствовали, что ему не нравилось это. Он не любил интимных прижиманий и не проводил с женщинами целую ночь. Душ или ванну он принимал только после ухода гостьи.
Он вдруг ощутил холод и одиночество.
Ему хотелось дотронуться до Джози и чтобы она вернула ему это прикосновение! Не терпелось почувствовать всю ее в своих объятиях. Чтобы она позволила ему зарыться в ее пухлом округлом теле, погружаться в нее, пока он не ощутит подлинный смысл жизни, удовлетворенность и счастье.
В общем, он овладеет ею, получит ее. А все остальное чушь, следствие излишнего возбуждения, делавшего его жалким и безвольным. Он уже был доволен жизнью. В его строго охраняемом сердце не находилось места для чего-либо другого.
И все же он ласкал эту женскую руку. Ему нравилось, когда их плечи чуть касались друг друга на ходу, а в ее глазах таилось ожидание, предвкушение безграничного наслаждения, которое проникало сквозь его защитные заграждения и заставляло счастливо улыбаться.
Что-то происходило, причем не очень хорошее. Ее рука в руке Хьюстона вызывала учащенное сердцебиение, дышать стало трудно. Она не была готова воспринять его в новом качестве. Такое доброе, почти нежное и удовлетворенное молчание, что ей захотелось закричать и забиться в агонии.
Господи, она совершает ошибку. Она не может так вести себя, не должна оставаться индифферентной и беспечной в ситуации, когда ей предлагали быть просто любовниками. Это годится для женщин с длинными, на французский манер, ногтями, дебильным партнерам которых требуются чудо-лифчики, упакованные в платья от Энн Тейлор.
Джози не такая. Когда мужчина затронет, пробудит ее женское естество, она никогда больше не сможет смотреть на него как равнодушная, незаинтересованная сотрудница.
И тут ее понесло, она начала болтать. Долго, проникновенно и ни о чем.
– Что-то сегодня жарковато, градусов за тридцать, а ведь уже середина сентября. – Она запнулась и добавила: – Вот почему я коротко постриглась, ты же знаешь. – Естественно, он этого не знал, она несла полнейшую чушь. – Здесь всегда так жарко.
Молчание, Она выждала пять секунд, затем снова раскрыла рот:
– Ты никогда не собирался сделать татуировку? – Она подняла руку, которую он все еще держал в своей, и ткнула пальцем себе в голое плечо, Костяшки его пальцев коснулись ее тела, вызвав у нее легкую дрожь. – Я, может, сделаю. Вот здесь. Розу или что-то в этом роде. Правда, сейчас она, пожалуй, будет выглядеть на мне ужасно. Я слишком бледная, и вообще мое тело словно рыхлый творог. И роза на мне будет смотреться как кровавое пятно.
Хьюстон не произнес ни слова, не издал ни звука, чтобы спасти ее от самой себя. Он просто провел ее по дорожке к дому с дверью цвета коралла. Не отпуская ее руки, он проворно сунул ключ в скважину и повернул. Неужели он не видит, что, отпусти он ее сейчас, она может умчаться прочь, словно пугливый кролик?
– Хм… – В голове царила пустота. Ей хотелось сказать что-нибудь умное, светское, выдержанное. Но поскольку ничего подобного не пришло в голову, она промолчала.
Дверь бесшумно отворилась. Хьюстон обернулся, его голова склонилась к ней, губы прижались к обнаженному плечу. Она испустила испуганный вздох. Горячий язык прошелся по плечу, словно обследуя каждый мускул и косточку. Ее вновь сотрясла дрожь, желание пронизало все тело.
Она была взвинчена, напряжена и зла на него за то, что он тискал ее, и в то же время жаждала этого. Она находилась в напряженном ожидании с того дня, когда он поцеловал ее, точнее, даже с той самой минуты, когда она впервые встретила его. И именно сейчас она хотела получить все.
Утихомирить, насытить свое тело и вновь обрести нормальную, ровную походку.
– Нет, ты не рыхлый творог. Ты словно сливки, молочно-белые и сладкие, и мне так и хочется вылизать тебя, всю без остатка, – тихо шептал Хьюстон ей на ухо.
Подходящий момент для подобных речей. Чтобы опустошить ее. Похоже, рядом с Хьюстоном она либо болтает без умолку, либо стоит, онемев, с широко распахнутыми глазами. Она лишь безмолвно кивнула: «Да, пожалуйста, Вылижи меня, всю».
Его пальцы сначала теребили пуговицу на ее топе, затем легко скользнули в низ живота, а язык неторопливо прошелся вверх по плечу до самой шеи, оставив влажный след на пылающей коже.
– А может, не надо входить? – Они все еще стояли в дверях, и хотя вход был окружен небольшим кустарником, а напротив виднелся всего один кондоминиум, Джози казалось, что она выставлена напоказ.
– Почему? – Он задрал ее топ над грудью, а затем одним рывком стащил его через голову, прежде чем она успела как-то отреагировать. – Ты что, стесняешься?
У нее захватило дух, она была шокирована до кончиков пальцев на ногах тем, что стояла в дверях в одном лифчике. Не важно, что он не был слишком уж откровенным и бикини обнажало гораздо больше тела. Дело в том, что это был лифчик.
Хьюстон заткнул ей рот поцелуем, прежде чем она успела вскрикнуть, присосавшись к ее нижней губе так же, как чуть раньше он это проделал с плечом. Она хотела было оторваться, оттолкнуть его, потребовать, чтобы они сначала вошли в дом, но ведь действительно никто ничего не увидит, да и кому какое дело, раз уж он доставляет ей такое неземное удовольствие?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84