на столе было столько ножей, вилок и других вещей, что она не знала, в каком порядке ими пользоваться, и ей приходилось все время смотреть на Дэвида, прежде чем она отваживалась взять что-нибудь в руки. Она была уверена, что все это сделано специально, чтобы запугать ее. И это им удалось.– Я думаю, ему было жалко меня, но, несмотря на это, он не помог мне. Он смотрел на меня, как будто был обо мне невысокого мнения. А его мать все время напоминала о постигшей его утрате. Я из-за этого была ужасно скована. А как они произносят буквы «а» и «о» – будто у них во рту слива! У нас они всегда звучат плоско, ты замечала это, Люси? Я тоже старалась произносить эти буквы округло, но это выглядело так, словно я передразниваю их. Я была очень рада, когда мы с Дэвидом наконец ушли. Я не хочу больше никогда встречаться с его родителями, даже если Дэвид приползет ко мне на коленях.Снаружи в ранних сумерках зимнего вечера зазвучал дверной колокольчик, донеслись неразборчивые слова, но сестрам этого было достаточно. Люси вскочила и подбежала к камину; в изящной вазе, стоявшей на нем, хранились мелкие монеты.– Нам нужно что-нибудь к чаю? – спросила она и, не дожидаясь ответа, выбежала из гостиной и понеслась вниз по лестнице. – Папа, я куплю какие-нибудь булки!Летти открыла в гостиной окно, и декабрьский холод словно ледяной рукой ударил ее по лицу. Она окликнула мужчину внизу. Его голова была скрыта огромным подносом, покачивавшимся на ней. Летти видела только его ноги и руку с колокольчиком; другой он придерживал поднос, на котором грудой лежали аппетитные булки.Люси вышла из дома. Поднос переместился на тротуар, открывая белую от муки матерчатую шапочку мужчины. Он положил шесть булок в бумажный пакет, пачка которых висела на веревке у него на запястье, и бросил в карман фартука полученные от Люси монетки. Поднос был снова водружен на голову, и булочник продолжил свой путь, энергично позвякивая колокольчиком. Люси вошла в дом и поднялась по лестнице.– Папа, чай уже остыл!Сидя около огня, они с удовольствием ели булки, намазав их маслом. Лицо Летти раскраснелось от огня. Потом они снова прошли за стол и налили себе еще по чашке чая. Это совсем не то, что церемонно сидеть вокруг пышно накрытого стола и следить за каждым своим движением и словом.Потом Дэвид повел ее показывать свой дом, который он покупал для себя и жены. У Летти мурашки побежали по спине. Горе сочилось здесь из каждой стены, и не потому, что бедная женщина и ее ребенок умерли, а потому, что умер сам дом. Несмотря на обилие мебели, он выглядел пустым и покинутым. Летти подумала, что ничто не заставит ее войти сюда снова и уж тем более жить здесь, когда Дэвид сделает ей предложение – если, конечно, сделает.– Я в основном живу с родителями, – объяснил он. – И плачу женщине, чтобы она прибирала и проветривала здесь. Но я не могу заставить себя жить здесь, ты понимаешь, что я имею в виду?Конечно, она понимала. Чувство утраты еще не покинуло его, и она не была уверена, что оно когда-нибудь его покинет, хоть он и говорил, что любит ее.После молчаливого дома и тихой улицы, на которой он стоял, оживленная Бетнал Грин Роуд придала ей силы. Здесь царила суматоха и суета. Там и сям бесцельно бродили группы людей, разговаривали, шутили; девушки были в длинных платьях, самодельных юбках, поношенных блузках и жакетах, скрывавших цветущую грудь, в шляпках, украшенных восковыми ягодами или матерчатыми цветами. Они шли, взявшись под руки, их туфельки в унисон цокали по тротуару. Колкие словечки, которые бросали им парни, мгновенно получали достойный ответ.– Твоя мама знает, что ты здесь?– А твоя?– Хочешь пойти куда-нибудь выпить?– Только с подругой.– А кто твоя подруга?– Алиса, а я Этель.Это было царство молодости, где редко кто задумывался о смерти.Отец пошел проведать мать, Летти рассказывала сестре о доме Дэвида, который он лелеет, словно мавзолей. Даже теперь, рассказывая о нем, она не могла сдержать дрожь.– Так всегда бывает, когда мужчина живет один, – со значением сказала Люси, как человек, который думает, что говорит очень мудрые вещи. – Вспомни старого мистера Форда, он тоже жил один.Она имела в виду двухкомнатный барак, в котором жил мистер Форд и куда они детьми бегали с разными поручениями.– Я понимаю, что ты имеешь в виду, – ответила Летти задумчиво. – Этому дому нужна женская рука, которая вернет ему красоту и уют. Тебе повезло, ты едешь в готовый дом.Но Люси этого не понимала. ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ – Я надеюсь, что я не заразилась, – сказала Винни.Она сидела с сестрами в гостиной, пока отец пошел проводить доктора, посещавшего мать. Доктор теперь приходил часто, и счет рос с каждым днем.– Я надеюсь, что никто из нас не заразился. Летти посмотрела на Винни. Как это похоже на нее:думать в первую очередь о себе. Хотя этот упрек был немного несправедлив, если принять во внимание положение Винни. Она была уже на шестом месяце, а это опасное время.– Мама всегда была уверена, что никого из нас не заразит, как и папу.– Если он и заразился, то это проявится не сразу, – сказала Люси, ее хорошенькое личико покрылось задумчивыми морщинками. – С тех пор, как ты уехала от нас, мама спит в твоей старой комнате, так что папа не мог заразиться. Мама всегда на этом настаивала, и…Она остановилась, увидев в дверях отца. Услышав, что она говорила о матери в прошедшем времени, он помрачнел.– Настаивала? Что значит настаивала? – спросил он сурово, и в его тоне Летти почудился притаившийся страх. – Мама чувствует себя лучше, чем раньше. Никогда не говори о ней в прошедшем времени.– Конечно, папа, я имела в виду…Пристыженная, Люси проводила глазами отца, который отправился в комнату матери и осторожно закрыл за собой дверь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107