«Не волнуйся, я никого не обижу. Я всегда был справедливым человеком».Беззубая улыбка, сулящая поддержку – и в этом Дэвид не сомневался, – была как две капли воды похожа на ту, которой Роберт Ламптон одаривал Мадж. Старик очевидно нуждался в их преданности и потому заставлял их обоих посещать его каждую неделю.Встретив случайно на прошлой неделе Мадж, все с тем же насмешливо-презрительным выражением лица, Дэвид надеялся, что хоть сегодня их визиты не совпадут. Он изнывал от желания уйти подальше от нее, чувствуя, как напряжены нервы. Ты, старый капризный ублюдок, думал он, улыбаясь и пожимая перечерченную синими венами руку. И запах старости преследовал его еще долго после ухода.Как человек, опасающийся, что его в любой момент могут попросить распрощаться с любимым детищем, Дэвид заходил в свой универмаг с такой же частотой, как ездил к Роберту Ламптону. Медленно обходя отделы магазина, он дружески приветствовал работающих там сотрудников, с тоской думая, что делает это, может, в последний раз.Каждая секция всегда была полна покупателей. С острой болью в сердце, Дэвид прокладывал себе дорогу в толпе и на каждом этаже останавливался поговорить с управляющими.– Доброе утро, сэр.– Доброе утро, мистер Сеймур. Как дела?– Отлично, сэр. Процветаем.– Хорошо.– Доброе утро, сэр! Рады вас видеть!– И я рад заглянуть к вам, мистер Велс. Много работы?– О да, сэр!Цилиндрические металлические ящики с деньгами позвякивают, проплывая под потолком в кабинку кассира, где за стеклянными стенками их опорожняют, кладут внутрь сдачу и, завинтив крышку, отправляют обратно. Немного устарело, но люди любят приходить сюда, предпочитая этот магазин многим другим. Они врываются через крутящиеся двери, с удовольствием вдыхая воздух магазина – запахи ковров, тканей и мебели. Дэвид тоже втянул в себя этот воздух и почувствовал, что ему хочется плакать.Казалось, прошли века с тех пор, как началась переписка между адвокатами. Простой случай, сказали они – обе стороны согласны с формулировкой. Адвокаты, однако, как поняла Летти, не считают себя полностью отработавшими гонорар, если дело завершится за пару дней, а значит, требуются горы писем, инструкции для адвокатов, дальнейшие инструкции и письменные показания, заверенные под присягой, – и все это скрепленное печатями, соединенное миллионами ржавых скрепок, перевязанное ленточками. По крайней мере Летти видела только эту сторону их работы.Как всегда сдержанный, Дэвид старался успокоить ее.– Еще две недели, любимая. Ну, максимум три.– Больше похоже, что три года! – простонала она. Так ужасно, когда тебя называют «виновной стороной». Заставляют чувствовать себя порочной, представляют их любовь с Дэвидом как что-то грязное.– Уже август. Что они там делают? Если ты хочешь знать мое мнение – она специально затягивает дело!Рука Дэвида сжала ее ладонь.– Потерпи немного, дорогая.Они сидели на скамейке в Кинсингтон Гарден, радуясь возможности передохнуть в тени. Пары и целые семьи проплывали мимо, девушки и женщины в ярких летних платьях и белых шляпках, мужчины – без пиджаков и в летних шляпах.Дэвид откинулся на спинку, шаря в кармане в поисках портсигара – золотого, с выгравированными инициалами, который Летти подарила ему два года назад на день рождения.Она молча смотрела, как он зажигает сигарету, затем, отвернувшись, принялась следить за небольшой стайкой голубей, чьи розовые лапки поднимали маленькие клубы пыли, когда птицы вышагивали в поисках крошек. По крайней мере так делали самочки, не обращавшие ни малейшего внимания на самцов, чьи малюсенькие мозги были заняты только сексом – радужная грудка распушена, пока они тщетно воркуют.Мимо лица проплыли клубы едкого дыма. Даже не поворачивая головы, Летти знала, что Дэвид старается задержать табачный дым в легких как можно дольше.– Ты слишком много куришь, – заметила она, услышав в ответ согласное мычание.Он это и сам знал. А всему причиной страшное напряжение – напряжение ожидания. И Летти беспокоили постоянные боли у него в сердце. Тоже из-за напряжения. Может быть, когда все закончится… Летти закрыла глаза. Боже, пожалуйста, помоги Дэвиду, как можно быстрее развестись.Над ними летнее солнце совершало свой обычный круговорот. Летти подставила лучам свое лицо, впитывая тепло. От цветочных клумб за их спиной пахло лавандой и розами.Скоро будет война. Об этом знали все. Никаких сомнений, в отличие от прошлого года. Гитлер решил войти в Польшу, с которой Великобританию связывал договор о взаимной помощи. Если немецкий диктатор осуществит свое намерение, а все указывало именно на это, то Англию ждала война.Напуганная Летти видела неизбежность происходящего, но надеялась, что работа Криса в газете освободит его от призыва. Несмотря на его двадцать четыре года и перспективу женитьбы, в душе ее сын по-прежнему оставался авантюристом, который когда-то чуть не отправился сражаться в Испанию.– Если наступит худшее, то я предпочту быть добровольцем, чем ждать, пока меня призовут, – сказал он ей на прошлой неделе. А потом добавил: – Я уже подал заявление в летную школу военно-воздушных сил.Летти была в ужасе.– Крис! Не надо…– Не волнуйся, мам.– А как же Эйлин?– Она все понимает. Меня призовут в любом случае. А я люблю летать, и как окончившего университет меня просто обязаны взять.Крис даже решил отложить свадьбу, несмотря на решительные протесты Эйлин и ее семьи, хотя в последнее время тысячи людей женились и выходили замуж очертя голову, как будто это был их последний шанс. Чем ближе был конец августа, тем больше чувствовалось поспешное желание наверстать упущенное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107